39 ключей: Гнездо гадюки. Код императора

– Дошедшая до нас через многие десятилетия история вкратце такова. – И настоятель демонстративно повернулся к Йоне. – Много лет назад последний император Пу И нанял себе учителя с Британских островов. Имя его было Реджинальд Флеминг Джонстон. Он был из рода Янусов и занимался естественными науками. И вот им-то в секретной лаборатории Запретного города удалось открыть всю формулу.

Йона скосил глаза на отца. Он видел, что тот был унижен высокомерием монаха. Но сейчас было не время утешать его оскорбленное самолюбие.

– Так в чем фишка? Что случилось потом? – нетерпеливо спросил он настоятеля.

– А потом случилось несчастье. Наступил тысяча девятьсот двадцать четвертый год. Пу И терзало предчувствие неизбежной беды, и он знал, что в ближайшее время ему не миновать изгнания. И надо ли говорить, что стало главной целью его жизни? Ему надо было сохранить формулу. И вот тут ему на выручку снова пришел Джонстон, который познакомил Пу И с одним таинственным человеком. Этот человек, как и Джонстон, был тоже с Британских островов и тоже Кэхилл. Но самое главное, он обладал некими уникальными способностями, которых на тот момент ни у кого на земле не было. А так как тогда он был единственным человеком, который обладал этим даром, ему удалось так спрятать эту формулу, что ее до сих пор никто не может найти. Более того, он сумел сделать так, чтобы навеки сохранить ее неизменной. Говорят, что равных ему в этом мастерстве в те времена на земле не было.

– И где он ее спрятал? – чуть ли не закричал на него Бродерик.

– На этом легенда заканчивается, – покачал головой Ли Ву Чен.

– А кто был этот туз, который спрятал вещь? Как его звали? – спросил Йона.

– Этого тоже никто не знает. После изгнания из Запретного города и последующих событий Пу И стал совсем пассивным и бездейственным. Ходили слухи, что незадолго до смерти его видели на Великой Китайской стене, но это действительно только слухи, не более того. Открытие формулы было его единственным достижением в жизни. Но таким, которое невозможно переоценить. Этим он оставил величайший след в истории человечества – гораздо больший, чем его кратковременное пребывание на троне Поднебесной в детские годы. Вся остальная жизнь Генри Пу И – жизнь светского льва, тюремного заключенного и простого библиотекаря – не достойна имени истинного Януса. – Монах бросил уничижительный взгляд на Бродерика и повернулся к Йоне. – Для простого гражданина, пусть даже императора, это, может быть, и нормально. Но только не для потомка великой Джейн Кэхилл.

Дверь распахнулась, и в кабинет влетел запыхавшийся послушник. Он держал в вытянутой руке телефон Бродерика, боязливо сжимая его двумя пальцами, словно боясь, что эта штука вот-вот взорвется. «Блэкберри» радостно полыхал всеми своими кнопками, словно елка на Рождество.

Бродерик обрадовался ему, как старому знакомому и с важным видом вскочил со стула:

– Это из штаба – срочный вызов от Янусов!

Раскрасневшийся монах с готовностью вручил ему смартфон и, исполнив порученную миссию, выбежал вон.

Йона дождался, пока захлопнется дверь, и, понизив голос, спросил:

– Это от мамы?

– Нет, это не мать, – упавшим голосом сказал Бродерик и протянул ему телефон.

На экране светились китайские иероглифы.

Ли Ву Чен невозмутимо достал из складок одежды очки для чтения и водрузил их на нос.

– Весьма любопытно. Здесь какие-то числа. Один, тридцать восемь, пятьдесят три.

Бродерик скорчил презрительную гримасу.

– Это аноним, – авторитетно сказал он. – Отправитель скрыт. – Он стал тыкать пальцами в клавиатуру. – Почему надо отправлять шифровку, если к ней нет ключа? Что за чушь?

– Потому что это не чушь, попс, – торжественно заявил Йона. – Секция один, ряд тридцать восемь, место пятьдесят три. Йоу! Это же стадион!

– Но у нас на ближайший месяц нет концертов, – назидательно напомнил ему отец.

– Так в том-то вся и фишка, – ответил ему сын. – Мы пускаем слух, ну, скажем, что концерт будет тогда-то, например, в Шанхае, и тот, кто отправил это, появится в нужном месте в нужное время. Все, что от нас требуется, это связаться с агентом и назначить концерт.

– Рискованно, – разумно заметил Бродерик.

– Да ничего подобного. Смотри, я все это время буду на сцене. В руках у меня будет микрофон. Если что, я одним только взглядом направляю на этого парня пятьдесят тысяч ревущих фанатов. Даже у Люциан нет такой армии поддержки. – И Йона улыбнулся. Эх… Жаль, что мама его не слышит.

– Что ж, недурно для звезды «Кто хочет быть Гангстой?», – бесстрастно посмотрел ему в глаза Ли Ву Чен. – Но должен тебя огорчить, ты не прав.

– Блефуешь! – обиделся Йона.

– В Шаолине не блефуют, – отрезал настоятель.

– Я уважаю Шаолинь! – Йона поднял руки. – Но просто… Говори сам. Что это, по-твоему, такое?

– С радостью! – согласился монах. – Вы когда-нибудь слышали о терракотовой армии в городе Сиань?

– Так это из штаба армии? – сосредоточился Бродерик.