39 ступенек

— Говорите, — сказал я довольно сухо, — слушаю вас. Не люблю нервных, взвинченных людей.

Мой гость, заметив на столе поднос с бутылкой и стаканчиками, налил себе виски и залпом выпил. Потом поставил стаканчик на стол с такой силой, что стекло треснуло.

— Простите, — сказал он — нервы ни к черту. Но, думаю, вы меня поймете — я только что был на волоске от смерти.

Я уселся в кресло закурил трубку.

— Вы так считаете? — ледяным тоном спросил я, давая понять, что имею дело с сумасшедшим.

— Вы ошибаетесь. По крайней мере, до этого еще не дошло, — вымученно улыбнулся он. — Я вас совершенно не знаю, но вы мне показались, во-первых, человеком хладнокровным, а во-вторых, безупречно порядочным, но, простите, с авантюрной жилкой. Я нахожусь сейчас в таком положении, которое вам трудно себе представить, и хочу довериться вам и просить вас о помощи.

— Я готов выслушать вашу историю, там посмотрим.

С трудом преодолев волнение, он начал свой рассказ. Я многое пропустил мимо ушей: трудно слушать со вниманием какие-то нелепицы, но постепенно увлекся, стал задавать вопросы и, в конце концов, понял, в чем суть дела.

Мой гость родился в Америке, в штате Кентукки. Окончив колледж, он решил повидать свет, благо не был стеснен в средствах. Он владел пером, и одна из чикагских газет послала его в Южную Африку, где тогда шла война, а затем он провел несколько лет в странах Юго-Восточной Европы. Я сообразил, что он хороший лингвист: его профессия требовала знания людей и обстановки. В самом деле, он упомянул несколько имен, которые мне попадались на страницах газет.

Он давно интересовался политикой и, когда предоставилась возможность, ушел в нее с головой. По своему опыту знаю, что люди подобного типа не успокаиваются, пока не раскопают дело до самых корней. И я также знал, насколько это опасное занятие.

Всем нам известно, что государство — это прежде всего правительство и армия, но лишь немногие знают о той невидимой сети, которая создана весьма опасными людьми, ненавидящими и правительство, и армию. Как бывает зачастую, случай помог моему собеседнику наткнуться на одно из звеньев организации. Он стал копать дальше, и в том, что произошло, мог винить себя или, если хотите, судьбу.

Как я понял с его слов, организация состояла из революционно настроенных интеллигентов, которым оказывали поддержку финансисты. Создать в Европе заварушку было на руку и тем и другим: разваливающаяся экономика — большие деньги. Благодаря моему собеседнику мне многое стало ясно в только что закончившейся Балканской войне[1]. Стало ясно почему вдруг распался союз государств и почему вместо него возник другой. Наконец-то я понял подоплеку событий. Вначале это было так ошеломительно, я ему не поверил: по его словам, главная цель этой войны — столкнуть лбами Россию и Германию.

На мое недоуменное «неужели?», собеседник отвечал, что только в этом случае мир в Европе рушился, как карточный домик. На развалинах революционеры собирались построить новый мир, ну а финансисты собирались грести серебренники лопатой, скупая за бесценок национальные богатства.

— Капитал, — сказал мой собеседник, — не знает ни отечества, ни укоров совести. Главное, за всем этим стоят евреи, а они ненавидят Россию до мозга костей. Хотят отыграться, наконец, за погромы. Удивлены?

— Вообще-то, — продолжал он, — вы их найдёте повсюду, надо только пройти за кулисы. Возьмем, к примеру, какой-нибудь немецкий промышленный концерн. Если у вас есть какое-нибудь дело, то вас проводят к управляющему, какому-нибудь барону фон или ну «Не знаю что», элегантно одетому молодому человеку, говорящему по-английски так, словно учился в Итоне или Харроу. Но он всего лишь красивая вывеска. Если у вас миллионное дело, вас проводят не к нему, а к вестфальцу с лбом и челюстью неандертальца и манерами, которые хороши лишь на скотном дворе. Именно такие, как этот вестфалец, хотят задушить английскую промышленность. Но если ваше дело измеряется уже не миллионами, а гораздо-гораздо больше, вас проводят к настоящему хозяину, и — десять против одного — вы увидите маленького бледного еврея в кресле-каталке со взглядом, как у гремучей змеи. Вы мне не поверите, но именно такие, как этот еврей, управляют сейчас миром и именно они хотят развалить на куски империю царя, поскольку над его теткой надругались, а отца выпороли кнутом в каком-нибудь местечке на Украине.

Тут уж я не выдержал и не без яда заметил: все эти евреи и революционеры пока не видны невооруженным глазом.

— Так-то оно так, — согласился он, — но их цель не только в том, чтобы добиться финансового могущества, но и в том, чтобы разрушить идеалы и привычки, которые веками живут в душе народа. Ведь люди с радостью умирают за свою страну и, пока есть солдаты, готовые постоять за свой флаг, самые хитроумные планы, задуманные в Берлине и Вене, останутся на бумаге. Правда, у них на руках есть несколько козырей, которые они собираются разыграть. Но если не сумеют разделаться со мной в течение месяца, им не поможет даже козырный туз в рукаве.