3d1ac39ed1ae47ac8c4ef99478af4488

За всеми этими волнениями незаметно пролетело лето. Миша окончательно съехал от родителей, и теперь почти каждый вечер засыпал с молчаливым зверем у порога. За летом пожаловала осень, началась учеба, интересные курсы, новые знакомства, студенческие посиделки в кафешках и на квартирах. И сны. Не пошло мокрые, не такие, которые снятся в период полового созревания - другие, легкие эротические, от которых наутро оставался лишь тающий след на искусанных губах и умиротворение на душе. Миша не мог вспомнить, но ему казалось, что в этих снах присутствовало что-то теплое и родное, смутно знакомый запах заполнял легкие, тихое дыхание овевало ставшую чересчур чувствительной кожу, голос, который словно раздавался в голове, слова, напоминавшие старинные баллады на незнакомом языке, приятная тяжесть чужого тела и пряный вкус пота на языке. Миша вдруг подумал о том, что это намек на то, что пора налаживать свою личную жизнь.

На очередной студенческой гулянке в честь дня города в кафе напротив университета кандидатура на роль личной жизни Миши Матвеева была подобрана. Ей оказался обычный парень из первокурсников, ничем не выделяющийся из толпы, может, немного более стеснительный, чем мог бы, но при этом обаятельный молодой человек, голубоглазый блондин, полная противоположность Граю. Далеко не невинный оценивающий взгляд подсказал Мише, что с этим парнем можно попробовать. Одобрить и утвердить. Одобрение состоялось тут же в туалете, в запертой кабинке, но не сказать бы, что оно было успешным - поцелуй горчил. Возможно, виновато было пиво, выпитое блондином, но что-то подсказывало Мише, что и потом горечь останется.

Домой он возвращался в растрепанных чувствах, все пытаясь решить для себя, стоит ли начинать отношения с человеком, который в принципе никогда не сможет заменить Грая, - с человеком, чьи недостатки видно уже сейчас.

Волк, ожидавший загулявшего студента под дверью, повел себя странно, зарычал тихо. В прихожей он не успокоился, зарычал громче, оскалил пасть на Мишу и подобрался всем телом. Миша впервые испугался, отступил назад, в сторону ванной. Волк словно взбесился, рванул вперед, целя в грудь Миши. Тот попытался увернуться, но поскользнулся и упал, нелепо взмахнув руками и больно ударившись локтем о кафель. Кажется, вскрик немного отрезвил зверя, тот мотнул головой и уставился на перепуганного парня, который тут же стал отползать от волка, лихорадочно перебирая ногами по полу, прижимая к груди и баюкая отбитую конечность. Волк вдруг притих, распластался на полу всем телом и медленно пополз к Мише, тихо заскулив. Миша активнее заработал ногами, поднялся наконец на ноги и попятился назад, не смея обернуться к съехавшему с катушек зверю спиной. Волк остановился, заскулил чуть громче и тоже попятился задом, теперь уже не преследуя парня, а отползая. Перед тем, как захлопнуть дверь ванной, Миша увидел, как волк резко подорвался и шмыгнул в комнату.

Миша ухватился за раковину, ноги и руки дрожали от пережитого потрясения, у парня начался отходняк. Он успел только плеснуть холодной водой в лицо, когда дверь в ванную со стуком широко распахнулась, и внутрь ввалился пошатывающийся и держащийся за голову Грай. Одежды на нем не было. Он навалился на Мишу, обнял крепко, так, что выбраться из объятий не получилось бы, и зашептал лихорадочно с полуприкрытыми глазами, слепо тыкаясь губами и носом куда-то в Мишину макушку:

- Прости-прости-прости его, он не хотел, это все случайность. Он не смог бы причинить тебе вред, не бойся, пожалуйста. Он бы только обнюхал, вылизал тебя всего, отмыл от чужого запаха. Не нужно бояться, это все ревность, рычал из-за этого и напугал тебя. Прости его. Нас. Меня тоже. Я был дураком, когда не увидел, какое сокровище он нашел для нас. Не разобрался, оттолкнул тебя, теперь оба мучаемся, пытаемся урвать крохи, пока ты спишь. Чудо, открытое, неиспорченное, доверчивое, которое хочется только держать в руках и никогда не отпускать. Нежить и заласкивать до сладких стонов. Оберегать от всего мира. Любить. Прости нас. Давай попробуем начать все с начала…

Миша, потихоньку успокаиваясь в тесных объятиях, вдруг начал вспоминать - и запах вспомнил, и баллады на незнакомом языке, и накатывающее умиротворение. Грай, не увидев сопротивления, уже перемежал слова поцелуями, терзал долгожданной лаской доверчиво открытую шею откинувшегося на него парня, прикрывшего от наслаждения глаза, спускался ниже, к плечам, потираясь щекой о кожу своего наваждения. Он заболел парнем давно, только не сразу понял, и теперь всеми силами старался исправить то, что натворил, показать, как сильно Миша необходим им обоим, волку и человеку - жизненно необходим.