4

– Ты … чего? – наконец спросил Саша.

Вика не ответила. Только крепче сжала письменный предмет.

– Я же пошутил…Я решил вернуться за тобой. Увидел Петю с ножом в шее. Испугался сначала. Вышел на лестницу. Там ещё один нож лежал. Подобрал его. Потом услышал, как ты идёшь…

– Ну, уж нет.

– Правда, это не я. Честно.

– А с чего ты сейчас набросился?

– Напугать немного хотел… А ещё показать… вот это…

Саша кивнул головой в сторону открытого настежь окна.

Только сейчас Вика почувствовала холод улицы. Открытые жалюзи часто-часто трепетали на сквозняке, будто бы аплодируя.

Медленно девочка опустила ручку. Вдруг она подскочила к Саше и с размаху звонко впечатала свой кулак в его лицо.

– Ау! За что?!

– Проверка… И чтоб не пугал больше.

– Ау. Не буду.

Вика подошла к окну.

Дядя Боря. Там внизу на улице под окном лежал охранник дядя Боря. Он лежал на спине в неестественной позе. Лицо его сковала напряженная гримаса. Один глаз выпал из орбиты. Череп был проломлен. Рядом лежало несколько кирпичей.

Дядя Боря?! Невозможно. Этот задорный, встречающий каждого ученика и каждого учителя острой шуткой, пахнущий мандаринами пухлый сгусток тепла и оптимизма теперь лежит там и не движется? Как такое может быть? Это не реальность, это… Стоп. Спокойно. Двери заблокированы. Если дядя Боря нервничает, он идёт курить именно под этими окнами. Очередной раз выйдя на улицу под козырёк крыльца подышать свежим воздухом, дядя Боря увидел, как погас свет в школе. Он попытался вернуться на пост. Бесполезно. Тогда он позвонил Маргарите Ивановне. Бесполезно. Дядя Боря занервничал и пришел сюда, закурив последний раз в жизни. Его уже ждали.

– Кирпич, – подал голос Саша, подбирая и показывая Вике один из кусков обработанного камня, лежащих аккуратной кучей под подоконником. – Его убили кирпичом.

– Бутерброд.

– Что?

– Маргариту Ивановну видел?

– Нет, а что?

– Ничего. Я знаю куда нам надо.

– Куда?

– Столовая.

Ребята вышли из класса и в потёмках осторожно стали пробираться к лестнице. Глаза постепенно привыкали ко мраку.

– А почему столовая? – нерешительно спросил бывший убийца. – Надо бы полицию вызвать да уходить отсюда.

– Не выйдет. Выходы заблокированы. А телефоны разрядились. Фонарики своё дело сделали.

– Но ведь на всём первом на окнах стоят решетки. Лучше уходить через второй. Там козырёк крыльца прямо под окнами. Можно спрыгнуть на него, а с него и на землю.

– Дело не в решетках. Дело в том, что у кое-кого кончились острые предметы. И этот кто-то считает себя самым умным. Ты-то тот нож не потерял?

– Потерял…

Вика остановилась. В голову ударил сладковатый металлический запах. Перед ребятами, уткнувшись лицом в пол, лежал некогда лучший во всём классе, а может и во всей школе рассказчик – Петя.

Саша осторожно взял Вику за руку, но девочка возмущенно отдёрнула холодные пальцы и решительно двинулась к лестнице.

Попав на первый этаж, ребята оказались перед длинным переходом в западное крыло школы. Сквозь решетки на окнах перехода мерно падал бледный свет. Маргариты Ивановны на первом уже не было.

– Останешься здесь, – не поворачивая головы обратилась Вика к неудавшемуся маньяку.

– Но ведь я бы мог защитить…Уф!

Саша согнулся от резкого удара локтем под дых.

– Даже не пытайся, – всё так же не оборачиваясь проговорила девочка, уходя дальше по переходу. – Я сама справлюсь.

Вот и западное крыло. Пустой зал. Впереди окна и лестница на второй этаж. Слева учебные кабинеты. Справа стена с умывальниками и открытая дверь в столовую. Из столовой шло слабое мерцающее свечение.

В своей желтой кофте чем-то напоминающая мотылька Вика, чуть помедлив, двинулась к свету.

Столовая. Замершие как статуи ровные ряды столов и стульев. Большие окна, почти во всю стену, завешанные занавесками. Около одного из них, задумчиво любуясь огоньком свечи, выставленной на стол, сидела Маша Радобольская.

Подойдя к столу со свечой, Вика села напротив. Карие глаза против голубых. И в каждом из четырёх глазных яблок прыгает маленький зловещий огонёк. Маша молчала.

– Что с Маргаритой Ивановной? – наконец жестким голосом спросила Вика.

– А ты уверена, что Маргарита Ивановна существует? – выдержав паузу ответила Маша. – Ты уверена, что сама не являешься плодом чьего-то воображения?

– Я видела её недавно.

– А раз ты уверена, что всё это правда, то должна следовать неким принципам. Но нет, ты не следуешь. Ты считаешь себя лучше всех. Ты пренебрегаешь вниманием Саши… Это не правильно.

– Признай, ты в тупике. У тебя кончились острые железки. Так что будет здорово, если ты объяснишь, как смогла это провернуть.

Из Маши вырвался нервный смешок.

– Говорят, кое-кто любит троицу…Три… Это было… что-то вроде гипноза.

– Гипноз так не работает.

– Я сказала, что-то вроде. Знаешь, я уже давно считаю, … и счёт не в твою пользу. Тебя устроит контроль сновидений? Что? Не понимаешь? В диковинку, наверное, чего-то не понимать, а?

– Зачем ты это делаешь? Ты сказала, что я пренебрегаю вниманием Саши. Может, просто дело в том, что он не уделяет внимания тебе? Почему ты решила, что имеешь право делать это?