40 градусов

Когда-то я был неприкаянным
И этим гордился слегка.
Натягиваясь, напрягаясь,
Ломалась моя строка.

Отверженным – и двужильным,

Женатым – и холостым,
Мотался я Вечным Жидом
В кабак и в монастырь.

И льстило мне счастье голодное:

Все просто – грешу да пишу.
И водка пилась по талонам,
И девушки ели лапшу.

Детские в стол уткнув локотки,

Любили, жалели навзрыд,
Подталкивая любовные лодки
Туда, где маячил быт.

Несчастная, глупая молодость,

Нищи твои дары!
Бездомье да обездоленность
Пищали, как комары.

Девушки, соблазнившиеся

Набором страдальческих рифм,
Тоже сегодня – нищие,
Влюбившись и разлюбив.

С кем нищете изменишь ты?

Не вылепятся из нас
Мудрый циничный менеджмент,
Честный рабочий класс.

Не вылепится удовольствие

От жизни и от любви.
Что песня – то двухголосие,
Что церковь – то на крови.

«Он приехал из дальней страны…»

Он приехал из дальней страны.
Он почти что забыл этот город.
Он пошел по друзьям,
Но везде получил от ворот поворот.
«Ты теперь из господ, —
Мрачновато шутили друзья, —
А у нас вот закончился порох:
Полтора бутерброда
И долг на два года вперед».

Он бродил по проспектам,

Глазел на дома и прохожих,
Что-то вспомнить пытался,
Только в памяти исподтишка
Разливался страдальческий свет
Этих тесных прихожих,
Этих клеток, в которые весь божий день
Заносило его, дурака.

В забегаловке водочки выпил,

Вернулся в гостиничный номер.
Ах, какая глухая тоска!
До чего бестолковая жизнь!..
Он почти уже спал —
Неожиданно вздрогнул – и замер —
И вспомнил!
Точно – это и вспомнил:
Тоска, бестолковщина, водка,
Хоть спать не ложись…

«Паренек по прозванью Фикса…»

Паренек по прозванью Фикса
Безутешно под ноль постригся
И пошел в райвоенкомат.
Там ему говорят: готовься,
Мы тебя, говорят, заносим
В список завтрашний, говорят.

Фиксе в армию не хотелось.

Он любил свою вольнотелость
И девчонок своих любил.
Ну, раз надо, так значит, надо.
Черт с девчонками. Только Надю
Он сильнее всего любил.

И его обожала Надя.

Ну, раз надо, так значит, надо.
Попрощались, и все дела.
Он ее, конечно, запомнит,
И она его тоже запомнит,
Чтоб любил и чтобы ждала.

Фикса вечером выпил дома,

И отец ему: сено-солома,
Мать ему: ты пиши, сынок.
И неспешно думалось Фиксе,
Как он грустно под ноль постригся
И что завтра будет денек.

«Сменщик мой ударяется в пьянку…»

Сменщик мой ударяется в пьянку.
Он игрок и на руку нечист.
И жена у него – лесбиянка,
И сынок у него – онанист.

Сменщик мой по натуре флегматик,

Но в хмелю – сатаной сатана.
И сынок у него – математик,
И точь-в-точь Пугачиха – жена.

Иваныч