40 лет среди грабителей и убийц

– Сашка с Митькою.

– А они как решили?

– Да как я! Душить…

И пришедший грубо расхохотался.

– Значит, к тебе добра и не носить, а?

– Зачем? Носить можешь, я куплю.

– Ну, то-то! Так бери!

На стол упало что-то тяжелое.

– Постой! – вдруг сказал Мишка.

Я услышал его шаги и тотчас раскинулся на тюфяке, притворившись спящим. Мишка нагнулся и ткнул меня в бок. Я замычал и повернулся. Он отошел.

– Что принес? – почти тотчас раздался голос Павла.

– А ты гляди!..

Послышался легкий шум, что-то стукнуло, потом раздалось хлопанье по чему-то мягкому. Разговор шел отрывочными фразами.

– Где достал?

– А тебе што?

– Нет, я так. Дрянь уж большая.

– Скажи пожалуйста, дрянь! За такую дрянь по сто рублей платят!

– Где как, а у меня красненькую.

– Красненькую! Да ты жид, что ли? И тут поднялся такой гвалт, что от него впору было проснуться мертвому.

– Тише, вы, дьяволы! – закричал наконец Мишка.– Ведь тут…– и он не договорил, вероятно, сделав жест.

– А ну его! – отозвался хозяин.– Он нашим будет! Ну, двадцать рублей – и крышка!

Они опять стали кричать, потом на чем-то поладили.

– Ну, пошел,– сказал пришедший.

– Куда?

– А к соседу. Пить. Идем, что ли…

– Можно,– отозвался хозяин.– А ты?

– Кто же дом постережет? – ответил Мишка.– Нет, я останусь!

– Как хочешь…

– Ха-ха-ха! – загрохотал гость.– Он не соскучится!

– Мели-мели…

Послышалось шарканье ног, пахнуло холодным воздухом, хлопнула дверь. Все стихло.

Через минуту Мишка прошел мимо меня и стукнул в дверь, за которую ушли девушки.

– Стефка! – окликнул он.– Иди! Никого нет…

Он отошел. Почти тотчас скрипнула дверь, и мимо меня мелькнула Стефания, босиком, в длинной холстинной рубашке.

Раздался звук поцелуя.

– Куда отец ушел?

– С Сашкой в девятый нумер. До утра будут.

И снова раздались поцелуи и несвязный шепот.

Интерес для меня окончился, и я заснул.

Было еще темно, когда Мишка разбудил меня и сказал:

– Я иду в город, иди и ты!

Я тотчас вскочил на ноги.

Мишка с его детскими, невинными глазами ребенка не производил впечатления разбойника. Впоследствии во время своей службы я не раз имел случай убедиться, насколько ошибочно мнение, что глаза есть «зеркало души».

Самого Славинского не было. Стефания лениво нацедила какой-то коричневой бурды в кружку, предложив мне ее вместо кофе. Я выпил и взял картуз.

– Заходи,– просто сказала Стефания.– Отец покупает разные вещи!

– Это на руку! – весело ответил я.– Буду нынче же.

– Если не попадешься,– прибавил Мишка.

– Сразу-то? Шалишь!.. Ну, прощенья просим!

Я простился с девушкой за руку и пошел. Мишка задержался на минуту, потом догнал меня.

– Хорошо спал? – спросил он.

– Как собака!

Мы сделали несколько шагов молча, потом Мишка стал говорить, сперва издалека, потом прямее.

– Теперь в Питере вашего-то брата, беглых разных, пруд пруди! Только не лафа им…

– А что?

– Ловят! Уж на что шустрые ребята, что извозчиков щупали, а и тех всех переняли… Опять же, воров…

– Меня не поймают…

– Это почему?

– Потому один буду работать.

– И хуже. Обществом куда способнее! Тебе найдут, тебе укажут, действуй! А там и вещи сплавят, и тебя укроют… Нет, одному хуже! Ты вот с вещами… А куда идти? Иди к Павлу. Ты с ним сдружись, польза будет!

– А тебе есть польза? – спросил я смело.

Он усмехнулся.

– Много будешь знать – скоро состаришься! Походи к нему, увидишь. Ну, я в сторону.

Мы дошли до Обводного канала.

– Прощай!

– Если что будет али ночевать негде, иди к Павлу!

– Ладно! – ответил я и, простившись, зашагал по улице.

Мишка скрылся в доме Тарасова.

Я нарочно делал крюки, путался на Сенной, петлял, а потом осторожно юркнул в свою Подьяческую, где тогда жил.

Умывшись и переодевшись, я пошел в Нарвскую часть, где Келчевский встретил меня радостным известием о командировке. Я засмеялся.

– Пока что я и до командировки половину знаю!

– Да ну? Что же?

– Это уж потом! – сказал я. – Вернемся, сразу же по следу пойдем.

– Отлично! Ну а теперь, когда же едем и куда?

– В Царское! Хоть сейчас!

– Ишь, какой прыткий! А Прудников?

– Ну, вы с ним и отправляйтесь, а я сейчас один,– решительно заявил я.

Келчевский тотчас согласился.

– Где же увидимся?

– А вы идите прямо в полицейское присутствие, я туда и заявлюсь.

– С Богом!

Келчевский пожал мне руку, и я отправился.

***

Поездка в Царское явилась для меня совершенно пустым делом. Я захватил с собой шустрого еврея, Ицку Погилевича, который служил в городской страже, и вместе с ним обделал все за два часа.

Взяв из полиции городовых, я явился прямо к содержагелям извозчичьего двора, Ивану и Василию Дубовицким, и, пока их арестовывал, мой Ицка успел отыскать и лошадь, и упряжь, проданные им моими арестантами.

Я отправил их в часть, а сам с Ицкой и двумя стражниками поскакал в Кузьмино к крестьянину Тасину и опять без всякого сопротивления арестовал его, а Ицка разыскал двое саней и полушубок со следами крови.

Мы привезли и этого Тасина, и все добро в управление полиции, и когда приехали Келчевский и Прудников, я им представил и людей, и вещи, и полный отчет.

Прудников восхитился моей быстротой и распорядительностью, а Келчевский только засмеялся.

– Вы еще не знаете Ивана Дмитриевича! – сказал он.