402 метра (рейсеры) (СИ)

— Я-то откуда знаю? Я слепой, помнишь? Сам скажи.

Дрожащей рукой я перевернул первую карту. Хотя на кону ничего не стояло, эта победа была для меня не менее важна, чем предыдущая. Я живу для победы, и не обязательно за рулем. Я — лучший, я должен быть лучшим…

Пятерка. Начало многообещающее. Я перевернул вторую карту. Пятерка. Шансы у байкера довольно неплохие. Третья карта. Десятка! Итого — двадцать. Приготовившись к невероятному, к тому, что четвертая карта — туз, я перевернул и ее. Валет! Итого — тридцать!

— Сколько? — поинтересовался Федоров.

— Тридцать, — ответил я.

— Вот шляпа! А у тебя?

— Э-э… двадцать…

Сергей вежливо кашлянул.

— …четыре, — закончил я. — Двадцать четыре.

— Что за жизнь? — Евгений хлопнул себя по коленке. — Каждый так и норовит слепого обуть. Ладно, я не злопамятный. Хочешь, анекдот расскажу?

— Давай, — тезка, уставший от ходьбы, рухнул на диван. — Трави свою байку.

— Да, тебе тоже интересно будет, — кивнул байкер. — В общем, встречаются два депутата, и один говорит другому: "У меня для тебя две новости: хорошая и плохая. С какой начать?". "Давай, — говорит второй, — с плохой". "Знаешь, — отвечает первый, — мы с тобой такие занятые люди, все время в Думе проводим, с женами не спим… короче, они лесбиянками стали". "Дела, а какая хорошая?". "Ты мне тоже нравишься".

— Хм, смешно, — усмехнулся Пчелкин, имея в виду, скорее не смысл анекдота, а сам анекдотом.

— А я потом посмеюсь, — зевнул я. — Не против?

— Обязательно, — рассмеялся слепой. — Обязательно посмеешься.

Глупый, старый, бородатый анекдот. К чему Евгений его рассказал? Я успел достаточно хорошо узнать этого человека, чтобы понимать, что он никогда и ничего не делает просто так. В каждом его жесте, каждом движении, каждой мысли был заложен строго определенный, нередко понятный только ему, смысл. Иначе и быть не могло. Слепой с рождения, этот парень привык все досконально просчитывать. В противном случае таких высот Федоров никогда бы не достиг, и клеил бы сейчас коробочки в каком-нибудь обществе для слепых, а не сидел передо мной, одетый в шмотки от Gucci.

— Сан Саныч, — в кабинет, еле приоткрыв дверь, просунув голову в щель, заглянул охранник. Один из тех, кто не уследил за джипом Пчелкина. — Все уже в сборе.

— Уже идем, — произнес я. — Уже идем.

— Сан Саныч, — охранник набрался смелости, и, боязливо теча по стенке, проник в кабинет. — Я не знаю, может это и не важно… пацаны просили вам не говорить…

— Чего еще? — недовольно буркнул Саша.

— Электрик сегодня проходил… — продолжил секьюрити. — Сказал, хозяин вызывал свет в кабинете починить…

— И что? — насторожился я.

— Ну, мы его пропустили…

— В этот кабинет? — уточнил я.

— В этот кабинет, — подтвердил охранник, опустив взгляд в пол.

— Молодца, — Пчелкин провел взглядом по стенам помещения. — Молодца. Саш, ты электрика вызывал?

— Нет, — покачал я головой. — А ты?

— Тоже нет, — щелкнул языком тезка. — Так, кто с тобой был?

— Колян и Вован, — сдал своих "подельников" дуболом.

— Вован — это не тот, с которым вы мой Крузак проворонили? — осведомился Саша.

— Тот, — виновато кивнул охранник.

— Молодца, — повторил друг. — Ты, вот что, зови их сюда. Мы пока подождем.

Секьюрити отправился за своими коллегами. Пчелкин, как только за ним закрылась дверь, бросился к сейфу, набрал код, распахнул толстенную стальную дверцу. Денег здесь хранилось немного: месячная зарплата сотрудников, да некоторые копейки на текущие расходы. Главной ценностью были учредительные документы, но все оказалось на месте. Тем более непонятна цель визита неизвестного якобы электрика. Разведка? Смысл?

Мы повернулись к Федорову, как самому рассудительному из присутствующих. Тот молчал. Какие-то контакты в его мозгу, конечно, замыкались, но свое мнение байкер пока держал при себе. Серега, похоже, вообще не думал, привыкнув, что такими делами занимается босс.

В дверь робко постучали.

— Давай, давай, — пригласил Саша. — Проходите, не стесняйтесь.

Повесив головы, зажавшись, уменьшившись в габаритах почти вдвое, в кабинет вползли три танкиста. По размеру лобовой брони, толщиной в три пачки маргарина, эти трое могли поспорить с любым танком.

— Молодца, — в третий раз повторил Пчелкин. — Герои! Колян, Вован, и… Стасян, кажется? Вот перед вами оба хозяина, вот вы перед нами. Теперь попробуйте доказать, что кто-то из нас предупреждал вас, что придет электрик. Ну, давайте, чего молчите? А знаете, почему вы молчите? Потому что никто ничего подобного вам не говорил. Значит так, Стасян и Вован…

— А я? — напомнил о себе третий.

— Да, ты же с ними был, — согласился тезка. — И, конечно, Колян — уволены! Чтобы через пять минут я вас не видел.

— Но, Александр Константинович…

— Никаких "но"! Брысь отсюда!

— Что за манера такая, а? — поинтересовался я, когда затих шум шагов бывших охранников. — Увольнять всех? Лажанулись пацаны раз-другой, ничего же не случилось?

— Когда случится — поздно будет, — процедил сквозь зубы Саша.

— И так штат урезан, — напомнил я. — А ты остатки разгоняешь.