41 - 58 Хроника иной войны (СИ)

Второе решение требует политической воли, поскольку наверняка вызовет недовольство местных партийных организаций, но это тоже один из способов пополнения бюджета. Я говорю об уравнивании или хотя бы снижении разрыва между объёмами производства и потребления на душу населения в некоторых союзных республиках. Мера, разумеется, вынужденная и временная, способная, повторяю, вызвать недовольство у членов местных партийных организаций, но в нашей ситуации более чем оправданная.

Фрагмент 14

* * *

Когда генерал-полковник Кирпонос, жутко невыспавшийся и помятый, появился в кабинете начальника штаба фронта, там уже был Будённый. В отличие от комфронта и хозяина кабинета, Василия Ивановича Тупикова, достаточно бодрый и, как показалось Кирпоносу, даже довольный, несмотря на дурные вести, доложенные Тупиковым.

Вообще в последние недели, после появления в штабе фронта его двойника, только более старого, Семён Михайлович весьма оживился. И даже перестал настороженно поглядывать на частенько появлявшегося в здании Берию. В отличие от генерал-полковника, которому шепнули, что начальник Особого отдела фронта комиссар госбезопасности 3-го ранга не просто «копал» под командующего фронтом, но даже успел отправить в органы партийного контроля «нарытую» информацию. Но Берия уже отбыл в Москву, Михаил Петрович продолжал руководить фронтом, а двойник Будённого вовсю курировал действия соседей, Южного фронта. И, нужно сказать, очень успешно курировал.

Это странное событие — встречу двух Будённых — Семён Михайлович никак не комментировал. Просто отрезал, когда Кирпонос спросил об этом:

— Забудь про это, генерал. Не в твоих интересах про такое расспрашивать. И сам забудь, и подчинённым прикажи забыть. Когда тебе можно будет узнать правду, узнаешь, а пока даже не вспоминай.

А новости, о которых доложил генерал-майор Тупиков, были не из приятных. Во-первых, немцы, плотно окопавшиеся на плацдарме в районе Канева, не только сумели переправить на левый берег Днепра силы, достаточные для расширения плацдарма, но и сегодня утром, 1 сентября, вскрыли его, начав прорыв на восток. И, по данным авиаразведки, ударными темпами строили вторую нитку понтонной переправы.

Во-вторых, Танковая группа Гудериана, нависавшая с севера над частями фронта, после массированной артподготовки прорвала оборонительные порядки на стыке 13-й армии Голубева и 40-й армии Подласа Брянского фронта, начав наступление в направлении на Глухов и Конотоп. Одновременно с ней 2-я полевая армия немцев, наступающая от Гомеля и ранее оттеснившая 5-ю армию Потапова и 21-ю армию Кузнецова за Десну, попыталась сходу захватить единственный от Чернигова до Киева мост через эту реку, расположенный рядом с городком Остёр. Мост, о котором из Москвы едва ли не ежедневно напоминали («ни в коем случае не должен достаться противнику»), успели взорвать, но в донесениях Василия Ивановича Кузнецова говорилось о непрерывных попытках форсировать реку и захватить плацдарм на её левом берегу.

— Дождались, наконец-то, — кажется, даже обрадовался маршал. — Приказываю тебе, генерал-полковник, вскрыть красный пакет, что тебе прислали из Москвы. А тебе, генерал-майор, готовить приказ об оставлении Киева.

— Но… — попытался возразить Тупиков, уже «получавший по шапке» от Ставки за точно такое же предложение.

— Готовь, готовь, — усмехнулся Будённый. — Для меня не секрет, что содержится в пакете, который сейчас вскроет Михаил Петрович. Германец собрался взять в котёл весь фронт, и спасти его можно только одним способом: отведя 21-ю, 5-ю, 37-ю и 26-ю армии к Ромнам, Лохвице и Лубнам.

Больше всех этим решением Москвы был недоволен комфронта, ещё пару дней назад докладывавший Сталину о том, что возможности продолжения обороны столицы Украины ещё не исчерпаны, и 37-я армия способна удерживать город минимум пару месяцев.

— Надо поставить в известность членов Военного совета фронта Рыкова и Бурмистренко. Ну, и Хрущёва, конечно, — поморщился генерал-полковник.

— Вот и ставь, — усмехнулся обладатель известных всей стране усов. — А я пока свяжусь с Шапошниковым.

Возмущению Никиты Сергеевича не было предела.

— Это предательство! Это… контрреволюция! — орал он в трубку. — Я немедленно потребую отменить этот идиотский приказ. Вы у меня под суд пойдёте!

— Товарищ Хрущёв, на директиве стоит подпись начальника Генерального Штаба.

— И на него управа найдётся! Это же надо было додуматься до такого — сдать врагу третий по численности населения город Советского Союза, столицу второй по величине союзной республики!

Возможно, он и позвонил в Москву. Но в штабе фронта появился, когда уже успокоился. Потребовал доложить ему обстановку и отчитаться о предпринятых штабом шагах.