419

– Моя бабушка сама сучила пряжу и плела кружева. Я даже не знаю, как подступиться. И что-то я не замечала, милый, чтоб ты строил водяные колеса и ветряки.

Но в этом-то все и дело. Генри Кёртис умел с завязанными глазами разобрать карбюратор, собрать, смазать и мигом отрегулировать на режим холостого хода. Но карбюраторов больше не выпускали; они никому не нужны. У его жены прекрасный почерк, но и почерк больше никому не нужен. Паяльники и благотворительные распродажи продуктовых наборов. Карбюраторы и корочки пирогов.

– Мы таем, – говорил он.

– Глупости, – отвечала она.

– Мы исчезаем. День за днем растворяемся и сами не замечаем. Утром бреюсь и удивляюсь, что мое отражение еще не прозрачное.

За ним водилась привычка угрюмствовать – Лора пошла в него. Но на пенсии меланхолия обострилась. И как-то вечером, когда Исчезающий Человек рылся на кухне в поисках предметов, которые двадцать лет не сдвигались с места, не успел он закричать: «Хелен, а где…» – его жена отложила журнал и окликнула его сама.

– Генри, – сказала она. – Давай сбежим. В теплые края.

Появился план, и это взбодрило Генри. Он вышел в Сеть, ввел пару поисковых запросов и чуть не утонул в обилии возможностей. Решил обратиться к друзьям в «Фейсбуке». Те, в свою очередь, посоветовали «опросить сообщество», и он написал сообщение на форуме учителей-пенсионеров.

...

МЫ С ЖЕНОЙ ПОДУМЫВАЕМ НАДОЛГО УЕХАТЬ В ОТПУСК.

МОЖЕТ, В КРУИЗ. ЕСТЬ ИДЕИ?

«На Аляске замечательно». «Норвежские фьорды. И думать нечего!!! Могу ссылку прислать».

Я ДУМАЛ, ГДЕ ПОТЕПЛЕЕ.

«Может, в Африку?»

НИКОГДА НЕ БЫВАЛ. А НЕПЛОХО БЫ. ТОЛЬКО ПИРАТОВ БОЮСЬ, ХАХА.

«Детям понравится в Африке».

ВНУКАМ РАЗВЕ ЧТО.

«У тебя внуки? Счастливый! Большие уже, на сафари их можно взять?»

ВСЕГО ЧЕТЫРЕ С ПОЛОВИНОЙ. БЛИЗНЕЦЫ. ХЕЛЕН (ЖЕНА МОЯ) ХОЧЕТ ОТВЕЗТИ ИХ В «ДИСНЕЙУОРЛД», ЧТОБ ПОРАДОВАЛИСЬ, ПОКА НЕ ВЫРОСЛИ. НО, КАЖЕТСЯ, ЭТО Я СЛИШКОМ ВЗРОСЛЫЙ ХАХА.

Юнец в шелковой рубашке обтер шею сложенным носовым платком. Лагос о себе забыть не дает, вот в чем беда. Чай и дребезжащий вентилятор слегка освежают, и все равно не спастись от вязкой уличной жары.

Блеклоглазый увалень через два терминала от него обратился к собранию:

– Как пишется «наследство»? Спеллчекер не знает.

– Ты так написал, что даже спеллчекер не узнаёт? Стыдобища!

По комнате прокатился хохоток, кто-то крикнул:

– Да он тут знак доллара две недели искал!

И опять смех. Уинстон вздохнул. Глотнул чаю. Лимонный, с имбирем. Радио в кафе напевало:

Ойибо [6] , тебя спрошу,

Кто нонче мугу?

И кто х-хаспадин?

Гром и грохот машин снаружи. Пахнет суйя [7] и теплым пивом. Интернет-кафе в Фестак-тауне – что разносчиков и ларьков суйя. Юнцу из дому ехать долго, каждый день часами катался на маршрутке-данфо, а когда пробки скручивали улицы безнадежно тугим узлом – цеплялся за мототаксиста окада. Долгая поездка, изо дня в день. Необходимая тем не менее, потому что на улицах Фестак-тауна за каждой дверью лавочка со спутниковым Интернетом, а если там все занято, есть менее надежный НАЙТЕЛ.

НАЙТЕЛ – государственная компания, и кафе, к нему подключенные, обязаны вешать по стенам объявления «Вайо [8] , уходи!». Или еще точнее: «Запрещается сбор электронных адресов!», «Массовые рассылки запрещены». Но это простая формальность, Уинстон ни разу не видал, чтоб владельцы бродили по рядам и заглядывали спамерам через плечо, надеясь защитить от мошенничества какую-нибудь бабульку ойибо на другом конце света. Сунул владельцу пару найр – и броди по Интернету, сколько душе угодно.

Сегодня Уинстон сидел перед монитором в интернет-кафе «Киберохота». Интернет здесь подороже, зато к нему прилагается море минералки и чая (не за так, разумеется; в Лагосе ничего не бывает за так), окна на улицу, а на потолке вентиляторы, и все это создает хотя бы иллюзию ветерка. Уинстон достаточно попотел в шлакобетонных киберпечках, только бы пару кобо сэкономить, и умел ценить приток воздуха, пусть и удушливого, которым задувало снаружи от машин.