№ 44, Таинственный незнакомец

— Ни слова более, Мэри Флоренс, ты права, совершенно права. Моя гардеробная достаточно просторна и удобна, я вполне могу без нее обойтись и перенесу туда твою кровать. Пошли… Вот мы и устроились. Уютно, удобно и очень мило, не правда ли? Решай — подходит?

Мэри чистосердечно призналась, что ей здесь нравится. Я присел и поболтал с ней, пока она знакомилась со своей новой комнатой: деловито проверила все вещи и на нюх и на ощупь, как умудренная опытом кошка, ибо уже начала приобретать сноровку в своем деле; под конец она особенно придирчиво осмотрела запор на двери — встала на задние лапы, а передними двигала задвижку взад и вперед, пока не освоила все хитрости и тонкости ее работы; потом она мило поблагодарила меня за то, что я взял на себя труд перенести кроватку, и пожелала мне спокойной ночи; я осведомился, не помешает ли ей, если я немного побеседую со своим гостем, и она ответила, что мы можем говорить, сколько душе угодно, ей это ничуть не помешает, она-де очень устала и никакие громы и землетрясения ее не разбудят.

— Доброй ночи, Мэри Джи, — сказал я от всего сердца, — und schlafen Sie wohl iu.[25]

Мэри поистине самая деликатная кошечка из всех, кого я знал, а я знал многих…

Глава XXIX

Я растормошил брата, и в ожидании мага мы коротали время за разговором. Я предупредил Шварца, что вовсе не уверен, придет ли маг: он такой непостоянный и может не явиться, когда его ждут; но Шварц жаждал остаться и попытать счастья, и, как я уже сказал, мы сидели и разговаривали. Он мне многое рассказал про свою жизнь и обычаи эльфов из мира грез, но говорил отрывочно и бессвязно, постоянно перескакивая с одного на другое, как водится у этих эльфов. Шварц мог вдруг оборвать фразу посредине и переключиться на другой заинтересовавший его предмет, ничего не объясняя, не извиняясь, — словом, как бывает во сне. Он пересыпал свою речь непонятными словами и оборотами, заимствованными в тысяче миров, — ведь он бывал повсюду. Иногда Эмиль объяснял мне их значение и где он их перенял, но это случалось довольно редко из-за капризов и причуд эльфовой памяти, порой хорошей, порой — плохой, но всегда изменчивой. Вот, к примеру, слово «переключаться». Шварц не помнил, где его позаимствовал, но полагал, что на какой-то звезде в созвездии Ориона, где провел однажды ночью целое лето с экскурсантами с Сириуса; он познакомился с ними где-то во Вселенной. В этом он был уверен, а вот когда услышал слово «переключаться» — напрочь забыл; может быть, в прошлом, может быть, в будущем — он не мог сказать наверняка, скорей всего не знал и в тот момент, когда пополнил им свой словарь. И не мог знать, ибо прошлое и будущее — человеческие понятия, непостижимые для него; прошлое и будущее неделимы и нераспознаваемы для обитателя страны грез.

— Да это и неважно в конце концов.

Как естественно и просто произнес он эти слова! Впрочем, его представления о важности весьма примитивны.

Шварц часто ронял мимоходом общеизвестные с его точки зрения истины, а потом безуспешно пытался вдолбить их мне в голову. Безуспешно, ибо он говорил о мирах, совершенно несхожих с Землей, об условиях, несхожих с земными, где все вокруг жидкое и газообразное, а живые существа не имеют ног; о нашем солнце, где все чувствуют себя хорошо лишь в раскаленном добела состоянии; тамошним жителям бесполезно объяснять, что такое холод и тьма, — все равно не поймут; о невидимых с земли черных планетах, плывущих в вечной тьме, закованных в броню вечного льда; их обитатели безглазы — глаза им ни к чему, можно разбиться в лепешку, толкуя им про тепло и свет; о космическом пространстве — безбрежном воздушном океане, простирающемся бесконечно далеко, не имеющем ни начала, ни конца. Это — мрачная бездна, по которой можно лететь вечно со скоростью мысли, встречая после изнурительно долгого пути радующие душу архипелаги солнц, мерцающие далеко впереди; они все растут и растут, и вдруг взрываются ослепительным светом; миг — прорываешься сквозь него, и они уже позади — мерцающие архипелаги, исчезающие во тьме. Созвездия? Да, созвездия, и часть из них в нашей солнечной системе, но бесконечный полет продолжается и через солнечные системы, неизвестные человеку.