448660

Правитель жестом указал конвоирам остановиться и подошел к младшему сыну:

— Где, где же я недоглядел, что мой родной сын дошел до такого? Ты — плоть моя и кровь — увы, отцовская любовь… — князь дрожащей рукой убрал слезу из уголка глаза, — Отец в ответе за дитя. Что может сделать для тебя родной отец? Не думал я, что доживу до такого бесчестия. Даже у разбойника, и у того, оказалось больше благородства, — из-за его спины вышел Надир:

— Я передумал, молодой господин, — спокойно заметил атаман, — Мне, и правда, не отмыть уже своих рук от крови, но, я убивал только в честных поединках и не поднимал оружие на женщин и детей. Ты не предупредил, что они всего лишь подростки, к тому же, обладающие тайными силами. Они так трогательно и достойно защищали друг друга. Я отозвал своих людей и предупредил князя. Пусть нас повесят, но, на мне и моих людях не будет греха детоубийства.

Рафаэль опустил голову.

— Я никудышный отец… — вся кровь отлила от бледного лица князя, он взялся рукой в области сердца, оперевшись о плечо своей любимой Сони. Жгучая боль опекла его грудь, сдавливая и затрудняя дыхание, конечности немели.

— Это неправда! — громко возразила Маргарита, — У вас прекрасный сын и замечательная дочь. А Рафаэль, как никогда, нуждается сейчас в вашей любви и заботе.

— Я был слишком занят и слишком мало времени уделял семье. Я опоздал на много лет… — слабым голосом прошептал Вайвасват, — Как жаль, что я не успею ничего исправить, — с трудом выговорил он.

— Сир, будьте милостивы, — склонилась перед ним Маргарита, заметив бледную, как полотно, Ями, изможденно прислонившуюся к колонне, — Я прошу милосердия для Рафаэля, он, всё-таки, ваш сын. Уверена, что он осознал свою неправоту и искренне раскаивается. И для Надира и его людей — они могли убить моих близких и друзей, но совесть не дала им этого сделать, а, значит, в них ещё есть добро. Проявите же царское великодушие.

— Я не могу отказать, когда просит такая женщина, — попытался улыбнуться Вайвасват.

— Почему? — потухшим голосом произнёс Рафаэль, — Зачем тебе это? Один.. Всегда один! — яростно закричал он и закрыл лицо ладонями, — Всегда один…

— Ты не один — Джон протянул брату руку, — Все люди испытывают печаль и боль. Порой бывает так одиноко, что даже хочется исчезнуть. Даже в этом случае, нужно все выдержать и жить дальше. Ты должен помнить, что люди делятся друг с другом своим теплом. Вспомни это. Вспомни, как мы вместе воровали яблоки в саду, а ты упал с ветки и разбил колено — мы с сестрой каждый день навещали тебя. Как я разбил вазу, а ты взял вину на себя — сказал, что ты ещё маленький, и тебя всё равно простят… Как мы вдвоём защищали друг друга от городских мальчишек, когда тайком убегали играть в город. Как ты плакал, когда я уезжал на учебу. Вот какого брата я помню.

— Подойди, Рафаэль, — подозвал его князь, — Я хочу, чтобы прочел это, — он достал из кармана камзола листок бумаги, — Я храню это со дня смерти твоей матери — эту записку я нашел у неё под подушкой.

Дрожащими руками младший принц раскрыл лист и начал читать:

«Возлюбленный муж мой!

Если ты читаешь это письмо, то меня уже нет на этом свете.

Рак — всего три буквы, и так много боли и горя… Но, не переживай, мне уже больше не будет больно. Я, наконец, смогу обрести покой. Жалею лишь о том, что так мало была с тобой и с нашим сыном. Он ещё так мал, и мне бесконечно больно покидать его. Прошу, будь к нему добрым и терпеливым — он у нас такой избалованный ребёнок.

И, пожалуйста, не оставайся одиноким. Я знаю о твоей любви к Сони — она добрая женщина, и у вас двое чудных ребятишек, прости, я тайком подсмотрела за ними — всего только раз. Пусть эта женщина утешит твою душу и твоё тело, пусть станет матерью нашему мальчику. Она даст вам всё то, что не успела дать я.

Не грусти же и продолжай жить дальше ради своих детей, а я с небес благословляю тебя.

Поцелуй за меня Рафаэля.

Будь же счастлив, дорогой, а я буду любить тебя вечно.

Любящая жена твоя Асия.»

Бумага упала на пол, а Рафаэль посмотрел на отца глазами, полными слёз: