45 татуировок личности. Правила моей жизни

Я понял, почему я проснулся. Не от холода, а от этого дикого ора. Этот человек стучит в дверь и требует ему открыть. Чего он хочет? Похоже, ему надо выпить и он требует продать ему выпивку. Он не один, точно не один, с друзьями, и, по-моему, они все втроем не вяжут лыка.

Я затаюсь и сделаю вид, что меня нет. Скоро придет мой напарник, и мы поменяемся местами. Я пойду охранять подземный переход, как раз напротив МИДа, там около двадцати павильонов-киосков, я буду один сидеть в одном из этих павильонов и молиться, чтобы в мою смену здесь не было каких-нибудь панков-маргиналов, компании фашистов или пьяных пограничников, потому что если они начнут громить павильоны, я должен буду выйти и успокаивать их, а если они не успокоятся, то драться. За 180 рублей в смену.

А пока я лежу на раскладушке в павильоне на Смоленской площади, на улице минус 10, и какие-то трое перебравших мужчин стучатся в этот павильон и требуют продать им горячительное. Я притворяюсь, будто меня нет. Павильон закрыт, все ушли спать. И вам пора, ребята. Идите-идите.

Мне почти не страшно, потому что это норма моей жизни. Полгода назад я приехал в Москву, днем я учусь в вузе, по ночам работаю охранником. Берцы, бушлат и камуфляж у меня свои. Естественно, это не ЧОП, расплачиваются с нами наличкой, наш начальник — какой-то бывший полковник ФСБ, поэтому ему можно работать нелегально.

Это было темное время для меня. Непростое время.

Я его очень хорошо помню и даже намеренно вспоминаю это время в деталях, чтобы у меня возникла «морковка сзади».

Многие говорят, что мотивация — как морковка, подвешенная перед мордой ослика. Он видит ее, идет к ней и таким образом тянет за собой тележку, которая к нему привязана. Это Цель, про которую я писал чуть раньше. Я называю ее «морковка спереди». Знать, чего ты хочешь, и тянуться к этому.

Но любую мотивацию можно усилить, когда ты не только знаешь, чего ты хочешь, но еще и знаешь, чего ты не хочешь.

Я не хочу возвращаться в 2003 год.

Нет, вы не подумайте, я не чураюсь тяжелой работы и, если нужно, могу быть и охранником, и грузчиком, и работать по ночам! Могу, но я этого очень не хочу. Это и есть моя «морковка сзади». Напоминание, как было там, в прошлом, чтобы здесь, в настоящем, не расслабляться.

Я расскажу вам про свое самое ужасное состояние в период работы охранником. Про беспомощность и злость, которые я не хочу больше испытывать. Возможно, это кого-то рассмешит, но для меня это было серьезным ударом.

Прекрасно помню ту ночь: слякоть под ногами, что-то неприятное моросит с неба, стоят противные проститутки вдоль Садового кольца. И тут взгляд зацепился за что-то невероятное. Я увидел билборд с рекламой нового журнала. Но он был не таким, как все, а каким-то чересчур хулиганским. На нем была изображена обложка журнала за стеклом, стекло было якобы разбито и как будто бы краской написано «Позор!» и «Разврат!». А внизу, несмотря на изображение на обложке полуголой девицы, подпись «Оклеветанный журнал о тихих семейных ценностях». Смотрелось очень прикольно, помню, я даже тогда улыбнулся. Журнал назывался MAXIM.

«Во, как здорово! — подумал я тогда. — Журнал с таким же именем, как у меня. Надо обязательно купить».

С нетерпением я ждал утра. Недалеко от охраняемого павильона, в котором я ожидал прихода продавца, чтобы передать ему ключи и забрать у него деньги, находился газетный киоск. Обыкновенный газетный киоск, в котором я покупал «Московский комсомолец» за пять рублей и какие-то там сканворды в дорогу за десять. Про бизнес-литературу я тогда даже и не думал.

И вот, получив свои 180 рублей, я подхожу к киоску и говорю: «А у вас журнал MAXIM есть?» Женщина, которая сидела там, даже не взглянув на меня, сказала холодно и обыденно: «Сто рублей», и я завис.

Сто рублей — это больше половины моих денег за смену. Сто рублей за глянцевый журнал. Оборзели, что ли?! Я не готов столько потратить на журнал, как бы он ни назывался. Я не готов.

Досада, обида, злость.

Я вправду разозлился. Сначала на этих «буржуев», которые за какой-то там журнальчик с сиськами на обложке хотят так много денег, а потом на себя, что не могу себе это позволить. Точнее, могу, но это будет противоречить здравому смыслу.

Ощущение беспомощности, смешанное с желанием приобрести этот глянец, меня очень сильно мотивировало. Мне хотелось вырваться из этого места, из этой работы. И в тот же день я старательно вывел себе на руке еще одну татуировку: «Одинаково важно не только то, что ты хочешь, но и то, чего ты не хочешь».

Где-то в глубине души засела мысль. Даже не мысль, а Мысль! Мне захотелось жить так, чтобы я даже не задумывался над тем, дорого стоит этот журнал или нет. Чтобы я свободно мог себе покупать любую прессу и никаких нравственных страданий по этому поводу не испытывал. Мысль родилась и быстро-быстро куда-то спряталась.