451° по Фаренгейту. Повести. Рассказы

– Подумать только! – воскликнула миссис Бентли, обращаясь к изящной чайной чашке с розочками. – Никому никогда не приходило в голову сомневаться в том, что я была раньше девочкой. Какая ужасная глупость! Бог с ним, с моим преклонным возрастом, это меня не очень волнует, но я возмущена поползновениями на мое детство.

Она представила, как дети убегают под сень дуплистых деревьев, сжимая в ледяных пальцах ее невидимую, как воздух, юность.

После ужина она разглядывала без видимой причины, как ее руки неосознанно уверенными движениями, словно пара призрачных перчаток во время спиритического сеанса, собирали кое-какие предметы в надушенный платок. Затем вышла на веранду и непоколебимо простояла там полчаса.

Внезапно, как ночные птахи, выпорхнули дети, и голос миссис Бентли заставил их остановиться и трепыхать крылышками.

– Миссис Бентли?

– А ну-ка поднимайтесь на веранду! – скомандовала она, и девочки взбежали по ступенькам, а в хвосте за ними – Том.

– Миссис Бентли?

Они делали акцент на «миссис» словно ударяли по басовой фортепьянной струне, с особым усилием, как будто ее так зовут.

– Хочу вам показать кое-какие сокровища.

Она развернула надушенный платок и заглянула в его содержимое, словно оно таило неожиданности даже для нее. Она извлекла на свет божий крохотный гребень тончайшей работы, инкрустированный по краю стразами.

– Я носила его, когда мне было девять, – сказала она.

Джейн повертела его в руке и сказала:

– Как мило.

– Дай-ка гляну! – вскричала Алиса.

– А это крошечное колечко я носила, когда мне было восемь, – сказала миссис Бентли. – Оно уже мне не впору. Посмотрите сквозь него и увидите Пизанскую башню перед падением.

– Посмотрим, как она падает!

Девочки передавали его друг другу, пока Том не приладил его на пальчик одной из них.

– О-о, оно мне как раз впору! – воскликнула она.

– А гребень подходит моей голове! – выпалила Алиса.

Миссис Бентли достала округлую гальку.

– Вот, – сказала она. – Когда-то я играла ими в камешки.

Она метнула их, и они выстроились в созвездие на веранде.

– А это что!

И она, торжествуя, извлекла главный козырь – свою фотографию в семилетнем возрасте в платьице, подобном желтенькой бабочке, с золотистыми локонами, синими глазками дутого стекла и пухлыми ангельскими губками.

– Кто эта маленькая девочка? – спросила Джейн.

– Это я!

Девочки так и приникли к фото.

– Но она не похожа на вас, – невозмутимо сказала Джейн. – Кто угодно может достать такое фото.

Они пристально рассматривали фотокарточку.

– А есть у вас другие фотографии, миссис Бентли? – спросила Алиса. – Где вы постарше? В пятнадцать лет, в двадцать, в сорок и в пятьдесят?

Девочки прыснули со смеху.

– С какой стати я буду вам что-то предъявлять? – сказала миссис Бентли.

– А с какой стати мы должны вам верить? – ответила Джейн.

– Но это фото доказывает, что я была молода!

– Это какая-то другая девочка, вроде нас. Вы ее у кого-нибудь одолжили.

– Я была замужем!

– А где мистер Бентли?

– Его уже давно нет на свете. Был бы он здесь, он бы вам сказал, как юно и свежо я выглядела в двадцать два.

– Но его тут нет, и он не может ничего сказать. Так что же это доказывает?

– У меня есть свидетельство о браке.

– Вы его тоже могли одолжить. Я поверю, что вы были когда-то молоды, – Джейн аж зажмурилась, чтобы показать, насколько она уверена в себе, – если вы найдете кого-то, кто подтвердит, что видел вас в десятилетнем возрасте.

– Меня видели тысячи людей, но их нет в живых, глупенькая… или они больны, живут в других городах. Я не знаю здесь ни души. Я переехала сюда несколько лет назад. Так что никто не видел меня в юном возрасте.

– А-а! Вот так-то! – Джейн подмигнула своим спутникам. – Никто ее не видел!

– Послушай! – Миссис Бентли схватила девочку за запястье. – Такие вещи нужно принимать на веру. Однажды и ты будешь такая же старая, как я. Тебе будут говорить то же самое: «О, нет, – будут говорить они, – эти стервятники никогда не были птичками колибри, эти совы никогда не были иволгами, эти попугаи никогда не были синими птицами!» Однажды ты станешь такой, как я!

– Нет, не станем! – заявили девочки. – Как такое может быть? – спросили они друг друга.

– Поживете – увидите, – сказала миссис Бентли.

А про себя подумала: «О боже, дети есть дети, старушки есть старушки, а между ними – пропасть. Они не представляют себе перемен, которых не могут увидеть».

– Твоя мама, – спросила она у Джейн, – разве ты не замечала, что с годами она меняется?

– Нет, – ответила Джейн, – она всегда такая же.

В самом деле, если изо дня в день живешь с кем-то бок о бок, люди не меняются ни на йоту. Когда они уезжают надолго, на годы, только тогда видишь разительные перемены. И она представила, как она семьдесят два года катит на ревущем черном поезде и, наконец, оказывается на платформе, и тут ей все кричат: «Елена Бентли, неужели это ты?»

– Я лучше пойду домой, – сказала Джейн. – Спасибо за колечко. Оно мне впору.

– Спасибо за гребень. Такой милый.

– Спасибо за фотографию маленькой девочки.

– Вернитесь… я вам их не дарила! – закричала миссис Бентли вслед им, сбегающим по ступенькам. – Они мои!