456562

Что касается «Игр с дождём», то его показывали по какому-то телеканалу. Именно в тот момент, когда я проходил мимо общей гостиной. Людей было всего несколько. Я тихонько присел сбоку на пол и стал смотреть. Не знаю, что меня заставило это сделать. Скорее всего, актриса. Немыслимой красоты. Я сидел и только и ждал момента, когда она снова появится в кадре. Так и прошёл весь фильм.

И теперь, вспомнив о нём, мне отчего-то сильно захотелось пересмотреть его. Даже странно. Но как будто сейчас это будет правильно. Как будто в этом — что-то приятное и доброе.

Ника вошла в комнату с двумя чашками чая. Она подкинула в печь ещё несколько поленьев и подошла ко мне. Я в этот момент как раз засовывал кассету в магнитофон. Тот звучно проглотил её, и вскоре на выпуклом экране телевизора серость сменилась чёрным цветом. Появилось название киностудии. Фильм начинался…

Мы сели, облокотившись спинами о корпус кровати. Ника укрыла нас толстым одеялом. И под ним вдруг тесно прижалась ко мне, положив голову на моё плечо.

— Смотрим, — улыбнувшись, сказала она.

— Смотрим… — тихо повторил я.

Часть третья

ИГРЫ С ДОЖДЁМ

[18]

На пятой песне «Ласкового мая», звучащего на весь автобус, Роберт достиг внутренней гармонии. Всё превосходно. Кресло мягкое. Рядом никто не сидит. В окне — цветущий августовский пейзаж. Да, лучше и не придумать!

Чем дальше Роберт отдалялся от шумного города, тем лучше себя чувствовал. Вся суета и проблемы оставались позади. Он отодвигал кулисы новых мест. Новых мыслей. Новых переживаний. Утренние солнечные лучи, проникавшие в окно, будто заряжали его благодатью.

Ему казалось даже, что и остальные пассажиры пребывали в глубокой эйфории. Что и они сидели, чувствуя всей душой это чудесное утро, несущее их автобус куда-то далеко-далеко. К чему-то прекрасному и верному. «Пазик» — и тот кряхтел как-то по-особому тихо. Лишь изредка его слегка потрясывало, когда он проезжал по неровному асфальту.

«Может, это знак, что пора что-то менять? — всё думал Роберт прошлой ночью, глядя в темноту и не в силах уснуть. — Но что менять? Меня ведь и так всё устраивает. Вон — развлекаюсь как могу. Зарплата нормальная. Но отчего же тогда это короткое письмо не покидает голову и бередит сознание?..»

…Роберт оторвал взгляд от окна и вынул из кармана письмо. Письмо, которое уже изрядно помялось от его частых прочтений.

Ну, здравствуй, Роберт!

Не думала, что когда-нибудь напишу тебе. Но, видно, иногда нужно совершать что-то непредсказуемое. Тут у нас про тебя уже легенды ходят! Говорят, ты там в Москве стал известным журналистом. Я очень рада твоим успехам. В таком молодом возрасте и добиться таких результатов — это похвально.

Мне не хочется спрашивать, как ты поживаешь, как твоё здоровье. Чтобы не отягощать тебя надобностью отвечать. Раз успешен, раз карьера идёт в гору, то, наверное, всё у тебя хорошо.

Единственное, что я хотела бы сделать, это попросить тебя приехать. Туда, откуда ты родом. Я здесь. Всё ещё здесь. Никуда не уехала. Живу и, наверное, так и останусь здесь жить. Если найдёшь время и сможешь выбраться, я буду очень рада и благодарна тебе.

Сильно хочется тебя увидеть. Восемь лет прошло с тех пор, как ты уехал. Наверное, не так уж и много. Но столько всего за это время изменилось…

Евгения.

Роберт откинул голову на спинку кресла и снова стал вспоминать её. Женю. Перед глазами возникла девочка с двумя косичками.

Все в единственной деревенской школе знали, что он любил её. Со второго класса чуть ли не каждую ночь Роберт засыпал, представляя их двоих в осеннем лесу: падают листья, он крепко держит её за руку, она привстаёт на носочки и нежно его целует…

Воспоминания тех лет, точно громадным красочным баннером в небе, прикреплённым к самолёту, проносились теперь в голове Роберта.

Женя…

Самая красивая девочка в школе. Он считал себя особенным уже только потому, что сидел с ней за одной партой. И был близок с ней так, как никто другой.