46 интервью с Пелевиным. 46 интервью с писателем, который никогда не дает интервью

Juliya: Мы признаем его вклад в дело психоделической революции.

Пелевин: Как вы относитесть к О.Дж. Симпсону?

kompot: Я высказываю свое мнение на его дело только за 10 долларов.

* kompot просит Ведущего дать Пелевину $10

Большое спасибо всем, кто пришел.

Пелевин: Понравилось ли тут вам и придете ли еще?

Мне было очень интересно.

ВП. спасибо, что не сказали почти ни4его лишнего.;)

ВП, спасибо.

Пелевин: Огромное спасибо вам!

благодарю, Mr. Пелевин.

Пелевин: А e-mail у вас есть?

* DD очень хочет знать e-mail Пелевина:)

belyi: Будет, никак не подключусь.

* kompot благодарен всем за то, что сохранил $10.

Пелевин, пишите больше и лучше. И по возможности дома, в. ru.

* DD с умилением смотрит на всеобщее братание и спасибкание:)

И травой угостим, если не против:)))

lirik: Конечно нет!

До свидания.

Источник — http://www.zhurnal.ru/transcripts/pel-tr.htm

Playboy: Интервью с Пелевиным

1998 «Playboy»

Кто: Мастер.

Возраст: 36.

Где можно встретить: He’s a real Nowhere Man.

Странная особенность: никогда не давать интервью. Не фотографироваться. Для Playboy — реальное исключение. При этом было поставлено одно условие: чтобы вопросы были такие, которые никто никогда не задавал и задавать не будет.

Одним словом: волхв.

— Как бы вы отреагировали, если бы пришли на вечеринку и вдруг увидели себя самого — помните, как в «Кавказской пленнице» Шурик видит в спальном мешке своего двойника?

— Очень просто — не пошел бы на эту вечеринку.

— Почему в русском языке нет нейтрального слова, обозначающего то же, что и в английском «PLAYBOY»?

— Василий Аксенов, кажется, переводил слово «PLAYBOY» как «ходок». В дореволюционном русском языке была точная калька — «повеса», молодой человек из высших слоев общества, ведущий праздный и легкомысленный образ жизни. Правда, у этого термина есть негативные коннотации — по звучанию он как бы подразумевает готовность работать вешателем. Но чего не сделаешь для того, чтобы войти в высшие слои общества. В современном русском такого слова нет по той простой причине, что даже средний слой у нас очень узок. Не назовешь же «повесой» выпившего шофера. Поэтому разумно было бы выпускать дешевую и интеллектуально облегченную версию журнала для широких масс — он мог бы называться «Плейбей», а эмблемой мог бы стать не кролик, а киркоровский зайка в феске. Кстати, слово «PLAYBOY» на слух далеко не нейтрально — в нем слышен отзвук того самого «вечного боя», который не давал покоя Александру Блоку и его степной кобылице, что лишний раз доказывает — счастье надо выстрадать.

— Из-за того, что вас никто не видит и не знает, про вас рассказывают много баек и едва ли не анекдотов. Какой миф создается о Пелевине и каким будет роман, построенный на основе этого мифа?

— Почему — никто не знает и не видит? Я ни от кого не прячусь — просто стараюсь держаться сферы людей с близкими интересами. Действительно. В программе «Угадай мелодию» их увидеть довольно сложно. Но это происходит главным образом потому, что мелодию они давно угадали и приняли ответные меры. А какой обо мне создается миф и кем — я не в курсе. Что касается романа, основанного на этом мифе, то я вряд ли его напишу, но у меня есть хорошее название — «Затворник и шестисотый».

— Что для вас «постперестроечная Россия» в языковом плане? Вы работали с советским языком — дикими аббревиатурами и идиомами (типа «переходящее красное знамя» и т. д.). С какими пластами языка вам интересно работать сейчас?