47 отголосков тьмы (Антология)

Теперь был виден сосок девушки, хотя еще минуту назад его закрывали ее тонкие пальцы. Нет, рука по-прежнему лежала на груди, просто она съехала чуть ниже. Может, Вася увидел это движение? Да какой к черту Вася?! Что здесь происходит? Это же безумие! Это обычная картина! Или все же нет? Что? Что за черт?..

Рука девушки медленно заскользила по груди. Нет, я этого не видел… Я не мог видеть это! Ее голова чуть-чуть наклонилась влево, из волос выпал бутон розы и почти беззвучно упал на пол. Девушка улыбнулась и провела острым кончиком языка по верхней губе. Капли крови потекли по ее телу, оставляя за собой алые полосы. Мне стало тяжело дышать, словно кто-то набросил удавку на шею. Маленькие красные ручейки уже бежали по стене, сливаясь в красную лужу на полу. Из картины высунулась рука девушки…

* * *

– Это стиральная машинка гудит? – спросила Света, слегка неуклюже стягивая новые сапожки.

– Да. Я думал, что успею закончить стирку до твоего прихода, но, как видишь, малость не уложился в сроки, – солгал я, а она, естественно, поверила.

– А где эта пушистая скотинка?

– Вася? – я выдержал паузу, натягивая на лицо маску грусти. – Его больше нет, он вчера выпал из окна. Тринадцать этажей вниз и прямо на тротуар…

– Ой, да ладно? – Света удивилась. Либо она хорошо притворялась, либо ей и вправду стало жалко Ваську. Скорее всего, второе, хотя по своей натуре она была бессердечной сукой, вы уж мне поверьте на слово.

– Угу, – выдохнул я. – Он был хорошим котом, умным. Хм, давай не будем портить этим наш с тобой день. Иди в спальню, там тебя ждет сюрприз, а я сейчас подойду.

– А куда ты? – спросила она, словно почуяла что-то неладное.

– На кухню, одну вещь захватить надо, – ответил я сквозь улыбку и пошел.

* * *

Света стояла перед картиной, а слезы так и текли по ее щекам (хотя их я тогда еще не видел). Я подошел к ней сзади и поцеловал в щеку. Света резко обернулась, едва не выбив бокалы с вином из моих рук. Она обняла меня и прижалась что было сил. Повторяя одни и те же слова о том, что я самый лучший, она расцеловывала мое лицо.

– Это самый прекрасный подарок, который я когда-либо получала. Спасибо. Спасибо. Спасибо! Ты самый лучший в мире!

– Правда? Самый-самый? – я протянул ей бокал с вином.

– Да, самый-самый!

– Я писал ее втайне от тебя почти два месяца. Хотел, так сказать, чтобы в этой картине чувствовалась… душа.

– Ты сам написал ее? – Света в очередной раз удивленно округлила глаза, а слова о душе, разумеется, пропустила мимо ушей.

– А ты думаешь, что я позволил бы кому-то писать столь откровенную картину? Разве что женщине, да и то не факт.

На картине была изображена обнаженная Света. Она робко прикрывала руками грудь. В волосах красовались бутоны роз. А на гладкой коже еще не было ни единой капли крови.

– А почему фон такой? – она наконец-то обратила внимание на серые краски. Хотя краски эти были еще не столь темными, как задумывалось, но это ненадолго.

– Наверное, последняя неделя сказалась, – улыбнулся я. – Но знаешь, картина еще не закончена, в ней нет души.

– А что ты еще хочешь… Хотя нет… Стой! Не говори! Пусть это будет сюрпризом. – Эта сучка точно пропускала все мои слова мимо своих эльфийских ушей. – А как она называется? Или это я должна назвать ее?

– Нет, у нее уже есть имя.

– Какое?

– «О ангел мой, омытый кровью».

– Что? – улыбка мигом сошла с ее лица.

На ресницах рисованной Светы выступили слезы. А это значит, что пришло время закончить картину. Нужно бросить душу любимой на холст и омыть ее тело кровью.

Я уже замахнулся рукой, но эта сучка бросила мне в лицо бокал с вином и выскочила из комнаты.

Бабий мозг – странная штука. Она ведь могла выбежать из квартиры, но вместо этого закрылась в ванной комнате. О чем она думала? О маникюре?

Не прошло и десяти секунд, как я услышал ее визг. Судя по всему, Света узнала, что в барабане стиральной машинки вращалось не белье, а Вася. Честно, я очень любил этого кота, но после того, как в мое тело вошла девушка с картины, Вася начал шипеть на меня, не признавая хозяина. Глупый кот.

Я взял в руки молоток и отправился губить свою любовь. Дверь открылась после третьего удара. Света схватила мой бритвенный станок, словно им можно было отбить удары молотка. Бабий мозг. Она бы еще за шторкой спряталась, чтобы я ее не нашел…

Головка молотка однотонно опускалась ей на голову. Череп трещал и становился мягким. Капли крови омывали нарисованное мною тело. Я этого не видел, но знал, что это происходило. Это всегда так происходит, когда ты губишь свою любовь.

Разобравшись со Светой, я выключил стиральную машинку, в последний раз посмотрел на кровавую кашу (Васю), вышел из ванной.

Лишь через полчаса, сидя за столом и попивая кофе, я понял, почему почти все убившие своих жен мужчины покончили с собой. Невозможно жить, понимая, что кровь твоей любви навсегда останется на твоих руках, а ее душа сойдет с холста лишь тогда, когда следующий безумец повестит картину у себя дома.

Осознав все это, я поставил на стол чашку и вышел на улицу через открытое окно. Тринадцать этажей вниз и прямо на тротуар.