47 отголосков тьмы (Антология)

Все, пора, я должен идти на охоту, пока они снова не пришли за мной – я чувствую, что сегодня они заберут меня. Я накинул плащ и шляпу и отправился на улицу. Запах мочи и крови ударил мне в нос. Дождь… он все смоет. На улице очень опасно, они идут за мной по пятам. В глазах все плыло, порезанный палец дико нарывал и кровоточил. Земля, словно ожившая, кипела под ногами, деревья тянулись ко мне, будто хотели схватить меня. Нужно срочно поесть, возможно, в последний раз. На мгновение я отключился, в глазах потемнело, дождь окрасился в кроваво-красный цвет, я упал на колени, из земли вырвались огромные гниющие трупные руки и схватили меня за ноги. Я не могу встать. Они тянут меня к себе.

– С вами все в порядке? – я поднял глаза. Молодая девушка с зонтиком в руках склонилась надо мной.

– Теперь да, – ухмыльнулся я. – Теперь да…

Щелкуны

Вьюга застилала глаза. Не было видно даже вытянутой руки, не говоря уже о ногах… Она выла, протяжно и горестно. Все вокруг было холодным и неприветливым.

Третий день побега из зоны дался нам особенно тяжело. Нас было пять человек, Корю и Ленивого мы оставили замерзать еще часов 5 назад, они нас тормозили. Только сейчас меня начала мучить совесть, когда я уже начал думать и о своей смерти, ведь можно было остаться с ними и спокойно уснуть в холодном сне… и не париться в этом снежном аду.

Холод пронзает до костей – да что там до костей, чувство такое, что мои кости вот-вот треснут от холода. Я больше не могу. Помру… Как пить дать… Прям вот сейчас свалюсь в сугроб и к черту все.

Гульден и Шайба ушли чуть дальше от меня. Я попытался их окликнуть, но ветер с крупным снегом унес мой еле выдавленный крик куда-то в гущу тайги. Еле передвигаясь, я попытался ускорить шаг, но мои усилия были напрасны, я только еще больше погружался в снег, утопая почти до живота.

Два уже еле видных силуэта отдалялись от меня все больше и больше. Вонючие урки, даже не обернулись. Да и хрен с ними, я все… Я больше не могу. Снег, как болото, затянул меня по грудь, я достал руки из верхонок: пальцы уже не сгибались, с мизинца слезла кожа, но я не чувствовал боли – я вообще ничего не чувствовал, кроме дикой усталости и леденящего холода.

Надо идти, не хочу умирать, не для того я проделал этот путь, чтобы вот так замерзнуть по шею в снегу. Скоро стемнеет, один я не протяну, надо догонять своих. Рывком вынырнув из снега, я начал усиленно бороздить сугробы. Своих уже не видел, шел по почти занесенным следам. Начало темнеть, вьюга немного стихла. По следам я вышел на пригорок и увидел небольшую избушку – следы вели к ней. О боже! Спасибо! Я не верил своему счастью. Эндорфин ударил мне в голову и придал силы, я кубарем скатился вниз. И почапал к избушке. В окне еле горел тусклый играющий свет свечи. Завалившись на дверь, я прокричал:

– Гульден!!! Шайба!!! Это я, Коля, открывайте, черти!!!

Дверь приоткрылась, и я замертво упал в проход. Шайба, схватив меня за ворот, протащил к печи.

– Грейся, Коля, грейся, пес. Живы будем – не помрем, – хриплым голосом промямлил Шайба.

Я лежал на полу и не верил своему счастью – жив… еще жив. Немного придя в себя, я встал на колени.

– Колян, давай сюда, – гундосым голосом сказал Гульден.

Шайба и Гульден сидели за столом. Скинув бушлат, я присел к ним.

– На, пей, – протянул кружку Шайба.

Вдохнув пары спирта, я залпом выпил целую кружку ядреной самогонки.

– А где хозяева? – поинтересовался я.

– Да хрен их знает где. Да какая к черту разница! – весело пробормотал Шайба.

За окном окончательно стемнело. Употребив почти всю бутыль сэма, Шайба решил пройтись по хате. И через минуту мы услышали его ор.

– Пацаны, тут жмур!

Мы зашли в комнату: вонь ударила в нос, запах аммиака и тухлятины проник в меня струей. Меня вырвало на пол. В углу лежала мертвая старушка, обглоданная почти до шеи. Мы выбежали из комнаты и захлопнули дверь.

– Мож, медведь схавал? – спокойным голосом ляпнул Шайба.

Не успев Гульден открыть рот, как мы услышали скрежет под ногами. Мурашки пробежали с пяток до макушки. Шайба ринулся к ведущей в погреб дверце возле печки. Спустившись вниз, Шайба крикнул:

– Парни, помогите! Тут дед живой.

Мы вытащили еле дышащего деда из погреба и положили его на кушетку возле окна.

– Дед, ты чего там делал, что произошло-то? – тряханул его Гульден.

– Щелк… Щелкун… ны, – прокряхтел еле слышным голосом дед.

– Че бормочешь, дед? – испуганным голосом проронил я.

– Заткнись, Колян! – ткнул меня в плечо Шайба. – Не видишь, помирает старый. И тут как по приказу Шайбы дед двинул концы.

– Да что тут, в конце концов, случилось? – не сдержался я.

– Ладно, до утра отлежимся и попрем дальше – к рассвету могут менты заявится, на месте лучше не стоять. Шайба, тащи деда к бабке, будет тут вонят, да и не люблю с мертвяками спать! – скомандовал Гульден.

– Вон пусть Коля тащит, я больше к бабке не пойду!

Схватив с шайбой деда, мы перетащили его к бабке в комнату и положили на пол. Я снова чуть не блеванул.

– Все, спать! – буркнул Гульден. – На заре двинем.