47 ронинов

Мика взглянула на серьезные лица служанок, застывших в ожидании.

– После заката, – непреклонно проговорила она, и служанки кивнули.

Оиси истуканом торчал посреди своего жилища, слишком утомленный, чтобы хоть слово сказать жене, Рику, пока та снимала с него доспехи. Теперь, когда все было кончено, на него вдруг словно разом навалилась усталость последних дней, проведенных в постоянной опасности.

Так вот что значило быть самураем-воином прежде, во времена непрекращающихся сражений, когда каждый мог стать либо охотником, либо добычей. И как только предки выдерживали походы, длившиеся месяцами или даже годами, не зная, увидят ли вновь родных, не ведая, откуда враги нападут в следующий раз? А ведь целые поколения самураев вели жизнь, которую в любой момент мог оборвать удар меча. Оиси возблагодарил богов, что родился в век мира и спокойствия.

И эти люди, всю жизнь сражавшиеся и убивавшие, чтобы только уцелеть самим, еще находили время, да и силы, самосовершенствоваться, следуя добродетелям кодекса самурая бусидо. Тогда как даже сейчас…

Непрошеное воспоминание уже не в первый раз толкнулось в мысли Оиси. Ясуно и Кай – он-то знал, кто из них на самом деле убил кирина.

Противоречивые чувства тянули в разные стороны его и без того поистрепавшуюся веру в честь и справедливость. Ясуно присвоил все заслуги себе – не соврав, просто скрыв истину: что кирина одолел не он сам, а жалкий полукровка. Оиси понимал, какой сокрушительный удар был нанесен гордости самурая, – однако это не оправдывало ложь.

Но стоит ли его обвинять? Оиси не желал лишиться одного из своих лучших людей – потеряв лицо, Ясуно совершит сэппуку. Если же он отвергнет обвинение, это внесет раскол в ряды самураев и посеет недоверие к каро.

Оиси попытался убедить себя, что времена, когда храбрость Кая могла сравнять его с Ясуно, минули больше ста лет назад. К тому же полукровка сам не сказал ни слова. Боялся ли он мести Ясуно или просто понимал, что ничего этим не добьется, – какая разница?

Ясуно присвоил чужую славу – поступок бесчестный и малодушный, ни искупить, ни загладить такое нельзя. Истинный самурай не может оставить его безнаказанным. Но раз и Ясуно, и сам полукровка предпочли смолчать…

Оиси бессознательно потряс головой, поняв это, только когда Рику успокаивающе положила ладонь ему на предплечье.

Все изменилось. Кровь, текущая в жилах, значит теперь больше, чем пролитая на поле брани. В конце концов, никто не совершенен – иначе зачем нужны боги и законы чести?

Глаза Оиси скользнули по красиво расписанным стенным панелям, по темным от времени деревянным балкам, поддерживающим крышу. Все здесь было знакомо ему до последней трещинки – он вырос в этом доме у самой цитадели, за надежными каменными стенами внутренней крепости. Детские впечатления, лица родителей, рассказы о предках воскресали в мыслях, затмевая настоящее.

Оиси подумал о сыне, тоже выросшем здесь, в этом пропитанном традициями жилище. Вспомнил, как вместе с Рику наставлял Тикару в том, что может пригодиться ему, когда тот в свою очередь займет наследственный пост каро – он передавался в их семье от отца к сыну вот уже много поколений, задолго до того, как Токугава Иэясу основал правящую династию сёгунов.

Оиси глубоко вздохнул. Он дома – вот что сейчас главное.

Когда Рику, терпеливо и с любовью освобождавшая его от доспехов, сняла последнюю деталь, он почувствовал облегчение не только в теле, но и в душе. По крайней мере, на сегодня с бременем обязанностей покончено. Какая невыразимая радость – вернуться домой, к семье; в молодости Оиси и не думал, что это может стать для него таким счастьем.

Брак с Рику был устроен отцом, с одобрения князя – как и большинство союзов в их среде. В расчет при этом принимались прежде всего общественное положение, репутация и укрепление связей между кланами. Зачастую – так было и с Оиси – будущие супруги даже не знали друг друга.

Но, благословение богам – или мудрости родителей, – они с Рику прекрасно ладили; с ней он готов был прожить всю жизнь и встретить старость. Ее тепло рядом по ночам, всегдашняя улыбка, которой она встречала мужа, когда он возвращался домой…

Улыбнувшись в ответ, Оиси потянулся и размял плечи. На секунду его отвлек шум во дворе: Тикара затеял шуточный бой с другим мальчишкой – нет, они уже юноши, поправил себя Оиси, – на тренировочных мечах, боккэнах.

Рику, заглянув мужу в глаза, поняла, что мыслями тот наконец дома. Легко коснувшись ладонями его запястий, она проговорила:

– Я волновалась. – Неподдельное беспокойство на миг проступило в ее ласковой улыбке.

Оиси улыбнулся шире.

– Ты всегда слишком переживаешь, – мягко заметил он.

И все же его трогало, что после стольких лет она заботится о нем. Протянув руку, он погладил ее по щеке. Рику взяла его ладонь в свои и поцеловала ее.

Оиси собирался спросить жену, что сегодня на ужин, когда громкий вскрик снаружи заставил обоих бросить встревоженный взгляд на дверь. Кажется, бой шел уже не на шутку.