47 ронинов

Князь Асано тогда прямо сказал ему, что ждет Мику – и самого Кая, – если их дружба продолжится и перерастет в нечто большее. Горе и обиду, даже протесты безродного полукровки даймё принял с терпением, как Кай теперь понимал, достойным Будды. Но и навсегда преподал мальчишке-хинину урок: быть человеком еще не значит быть самураем. Он такой же, как они, – и в то же время далеко не такой.

– Вассалы вашего отца всегда относились ко мне соответственно моему положению. – Кай отвел взгляд – в этих словах звучала покорность судьбе, почти трусость.

– И ничего большего ты не ждешь? – резко спросила Мика.

Ее глаза по-прежнему сверкали, не давая отвернуться. «Ведь это ты убил кирина! – говорили они. – Ты, а не Ясуно. У тебя в груди сердце самурая, дух самурая. Ты заслуживаешь наград и славы… ты достоин носить ястребиное перо, достоин носить имя. Ты достоин моей любви. Почему же?.. Почему?!» Руки девушки дрожали.

– Другой жизни я не знал… – Он снова опустил голову, малодушно отвергая брошенный ему вызов.

Темные глаза Мики заблестели, словно от навернувшихся слез. Однако в них читалось лишь разочарование.

– Так не должно быть, Кай…

Он резко отвернулся, не в силах больше смотреть на нее, не в силах выносить боль и тоску.

– Вас кто-нибудь ждет снаружи, госпожа?

– Ты прогоняешь меня? – ответила она вопросом на вопрос.

Нужно решиться, сказать это вслух… прогнать ее – ради нее же самой. Ей никогда не понять…

Пожертвовав ради него своей честью, Мика потеряет все. Здесь, в Ако, они обречены, даже если будут хранить свою связь в тайне. Но и сбежав, они не найдут места на земле, где их не настигло бы возмездие. Их любовь запретна: Мика не просто из самурайского рода – она дочь даймё. Весть дойдет до самого верха, и ищейки бакуфу никогда не оставят их в покое, до самой смерти.

Боги, лучше бы удар был смертельным! Тогда Мика не оказалась бы здесь, и не пришлось бы терпеть эту муку, когда нужно произнести слова, которые хуже самой смерти. И остаться жить…

Кай обернулся.

– Здесь не место для благородной госпожи, – без всякого выражения в глазах и в голосе проговорил он.

Не отводя от него глаз, Мика застыла в неподвижности, оглушенная. Затем медленно подобрала испачканные в земле полы шелкового кимоно и встала. В спокойном величии шагнула к выходу – словно луна, уходящая в темноту.

– Доброй ночи, – произнесла она, отодвигая дверь жалкой лачуги. На секунду снаружи сверкнули фонарики служанок, и дверь затворилась.

Кай все стоял, невидящим взором глядя в ту сторону. В очаге позади треснула головня, и вверх взмыл язычок яркого пламени, сопровождаемый вихрем искр. Они гасли на лету, будто отчаянным, ослепительным перед концом сиянием взывали к возлюбленному.

Глава 4

Почетная стража во главе с князем Асано и с Оиси выстроилась рядами в нижнем дворе замка. Через ворота один за другим проезжали даймё, каждый со своей свитой. Процессия казалась бесконечной. Знать собралась со всей страны – по приглашению сёгуна или самого князя, – чтобы продемонстрировать свою дружбу и преданность, а заодно насладиться гостеприимством Ако в лучшую, весеннюю пору.

Кортеж следовал за кортежем по извилистой дороге, подходившей к замку. Бесчисленная вереница разноцветных знамен и флагов, даже если смотреть со сторожевых башен или крепостных стен, простиралась до самого горизонта. Прибытие сёгуна ожидалось ближе к закату, а до тех пор поток вряд ли иссякнет. Мика радовалась, что прибавила к ожидаемому количеству гостей еще половину – теперь ни один влиятельный вельможа не останется голодным, не будет вынужден ночевать под открытым небом и становиться добычей москитов.

Сама Мика со своей свитой сидели на коленях, подложив подушки, на помосте позади князя, чуть выше стоявшей в полных боевых доспехах и шлемах почетной стражи. Девушкам в воздушных шелках под палящим солнцем было куда легче, к тому же им, по крайней мере, не приходилось постоянно кланяться.

Цвета Ако – красный и золотой – красиво оттеняли многообразие красок и узоров, выбранных Микой для своего облачения и нарядов спутниц. Эта часть обязанностей доставила ей особенное удовольствие, напомнив времена детства, когда она любила примерять роскошные и изысканные кимоно матери.

Результатом Мика втайне гордилась: каждая из девушек носила кимоно в тон тому или иному цветку, внося яркость и живость в блеклое окружение нижнего двора. Но это была только часть общей картины: верхний двор буквально утопал в настоящих цветах, а здесь повсюду, куда ни кинь взгляд, красовались знамена и штандарты отрядов самураев и аркебузиров Ако, выстроившихся вокруг, флаги и хоругви, украшенные замысловатой вышивкой. Среди мрачных замковых укреплений все вместе выглядело торжественно, даже воинственно – и в то же время празднично и нарядно.

Князь Асано заказал новые доспехи для себя и всех самураев. Выглядел он великолепно; даже шлем был новым, украшенным куда богаче, чем тот, что он носил обычно, принадлежавший еще его отцу.