48 часов

— Сейчас уже слишком поздно отрицать факты, — смеясь, отвечал Лаворски. — Неплохо мы это все провернули, а, Джон?

— Очень хорошо, но мы зря тратим время, — с яростью рявкнул Доллман.

Я повернулся к Шарлотте, по-прежнему целящейся в меня из револьвера.

— Мне предстоит умереть, — сказал я ей. — Поскольку это произойдет по вашей вине, я бы хотел, чтобы вы довели свое дело до конца.

Я взял ее за руку и потянул к себе, так что оружие уперлось мне в грудь, и опустил руки.

— Поспеши, — сказал я ей.

Наступила такая тишина, что стал слышен приглушенный звук нашего мотора. Все глаза были направлены на меня, я. был уверен в этом, хотя стоял ко всём спиной. Впрочем, именно с этой целью я и решился на столь драматический жест.

Дядюшка Артур сделал шаг вперед от правой двери рубки.

— Вы с ума сошли, Калверт?! Она убьет вас! Она же с ними…

Темные глаза актрисы застыли — иначе это нельзя было назвать. Это были глаза женщины, которая чувствует, что земля уходит у нее из-под ног. Палец ее оторвался от курка, ладонь разжалась, и револьвер упал на палубу со стуком, который многократно отозвался эхом в ангаре и окружающих его галереях. Я взял Шарлотту за руку.

— Мне кажется, — сказал я, — что миссис Скаурас оказалась не на высоте. Придется подобрать кого-нибудь другого для столь ответственного задания…

Крик боли заглушил мои слова в тот момент, когда Шарлотта ударилась о высокий порог рубки, в которую я, действительно, может, слишком грубо, бросил ее. Но в этот момент я не мог рисковать. Бывший начеку Хатчинсон подхватил ее и вместе с ней исчез из поля зрения. В следующую же секунду я бросился за ними в открытую дверь рубки со скоростью профессионального игрока в регби, когда он чувствует, что двенадцать пар рук хватают его в двух метрах от ворот. И все-таки я был побежден дядюшкой Артуром, проявившим исключительный инстинкт самосохранения…

— Не стрелять! — голос гремел в пещере, отражаясь от стен. — Не стрелять, иначе вы все погибнете! Автоматы направлены на каждого из вас. Повторяю: одна пуля, и все погибнут! Медленно повернитесь и посмотрите.

Я поднялся на колени и глянул из окна рубки, а потом встал и вышел на палубу. Я наклонился поднять с палубы мой автомат, и это было самое смешное и бесполезное движение, какое я только в жизни сделал. Потому что если чего-то и было в избытке в ангаре, то это наверняка автоматов. Их было двенадцать. Двенадцать автоматов в двенадцати парах рук, самых сильных и самых решительных рук, какие только можно было себе вообразить. Рук коммандос. Двенадцать великолепных парней стояли полукругом в глубине ангара, мощные, спокойные, решительные, в шерстяных беретах, в маскировочных серо-черных комбинезонах, в резиновых сапогах… Их руки и лица были цвета угля, а глаза белели на черном фоне, как в плохом спектакле из негритянской жизни в исполнении белых людей.

— Руки вверх! Бросьте оружие! — приказал один из этих парней, ничем не отличающийся от других. — Никаких глупостей. Бросайте оружие и не двигайтесь! — гремели команды. — Мои люди — отборные стрелки, натренированные стрелять при малейшем движении. И поверьте, их никто не учил ранить, они умеют только убивать.

Они поверили ему. Я тоже. Оружие упало, все стояли не шевелясь. Наступила тишина.

— Руки за голову!

Они сделали и это. За исключением одного Лаворски, который больше не улыбался.

Черт побери, как были натренированны эти ребята! Не было произнесено ни одного слова, не сделано ни одного жеста, но стрелок, который стоял ближе других к Лаворски, бесшумно и мгновенно приблизился к нему и сделал почти незаметное движение прикладом автомата. Когда Лаворски поднялся с окровавленным лицом, на том месте, где у человека должны быть зубы, у него была дыра. Он сплел руки на шее.

— Мистер Калверт? — спросил командир группы коммандос.

— Это я.

— Я капитан Раули, сэр. Королевский флот.

— Замок?

— В наших руках, сэр.

— «Шангри-Ла»?

— Также, сэр.

— Узники?

— Двое моих людей, сэр, как раз пошли наверх, чтобы их освободить.

— Сколько у вас охраны наверху? — спросил я Имри.

Капитан молча сплюнул на палубу. Человек, который занимался Лаворски, поднял автомат.

— Двое, — поспешно ответил Имри.

— Двоих ваших ребят хватит, капитан Раули?

— Надеюсь, сэр, их часовые не окажутся настолько глупы, чтобы сопротивляться им.

Едва он кончил фразу, как сверху, с лестницы, донеслась короткая автоматная очередь. Раули пожал плечами.

— Теперь им уже поздно умнеть. Робинсон, поднимитесь наверх и откройте дверь. Сержант Эванс, расставьте этих людей вдоль стены в две шеренги: один сидит, один стоит — через одного.

Эванс выполнил приказ, и теперь мы могли спокойно сойти на причал. Я представил капитану Раули дядюшку Артура, соблюдая при этом, конечно, весь положенный ритуал. Честь, отданная капитаном адмиралу, была безукоризненна. Дядюшка Артур просто растаял от счастья.

— Великолепно, мой мальчик! — сказал он Раули. — Великолепно! Хорошенько просмотрите рождественский список награжденных. Вас он наверняка заинтересует. Но что это?! Я вижу еще несколько наших друзей.