<4D6963726F736F667420576F7264202D20D4E8EDCFEEF0F2C0F0F2F3F02DD2EEEAE8EE2E646F63>

восемь - девять, и времени у них вполне на все это хватало. Помнится, контр-адмирал Молас

высказался именно в этом духе. И тут наш обычно сдержанный и корректный командующий,

вдруг взорвался.

- Да нет же! Нет у них времени! Ни минуты больше у них нет. Все! Того все понял –

скорости у него не хватит уйти от меня, если и дальше будет между нами и берегом торчать!

Скоростенку ему Руднев с Небогатовым и Григоровичем поубавили. Но только толку-то

теперь что! Он же христопродавец сейчас пойдет Руднева с его недобитками топить,

«пересветы»-то все покалечены, а потом скорее бежать от меня на ночь глядя. Может к себе, а

может к дружкам его английским.

Штурмана! Сколько у него есть времени до того как мы подойдем на эффективную

дистанцию боя? Наша – 16. Его – 14 с половиной узлов…

Ну, вот… И я так прикидываю: что уже почти в сумерках… Может. Может опять уйти,

супостат окаянный! Да еще перед этим дел нам таких наворочает…

Затем адмирал быстро прошел мимо нас в ходовую рубку, где, выдернув пробку из

раструба амбушюра связи с машиной, заговорил резкой своей скороговоркой, которая обычно

и выдавала его крайнее нервное напряжение, обращаясь к главному механику:

- Машинное, Николай Яковлевич! Макаров говорит… А где Цветков? Ясно. Александр

Михайлович, дорогой, сейчас все от Вас и ваших духов зависит… Нет! Какое там снижать!

Цветкову передайте: дать все что возможно, даже невозможно! На два часа. Как минимум.

Опаздываем мы. «Рюрик» уже погиб! Выручайте. Если нужно людей, берите, Васильев на

смену кочегарам сейчас даст народ с противоминного… Но, голубчик! Выжмите мне

семнадцать! Приказываю! Прошу! Наши там погибают, понимаете!!!

После чего, коротко взглянув на нас, Макаров нахмурившись пояснил:

- В машинном сейчас Коваленко. Старшой мех наш во второй кочегарке – у них там

магистраль шипит… Не ошпарились бы… - и добавил, обращаясь уже к командиру флагмана

каперангу Васильеву:

- Сигнал по отряду: Предельный ход! «Цесаревич», «Александр», «Ретвизан» - 17 узлов!

Понимая, что до боя нам осталось всего ничего, я спустился в батарею, посмотреть все

ли благополучно в плутонгах, подбодрить кого надо, проверить готовы ли дополнительные

противопожарные рукава, на местах ли все по расписанию. Переговорил накоротке со

старшим минным офицером лейтенантом Тоном, которого встретил в кают-компании

пьющим чай с командиром кормовой башни лейтенантом Григорьевым. Вспоминали общих

знакомых с «Рюрика». Стакан в руке Тона дрожал. Там, на «Рюрике», инженер-механиком

служил его младший брат Александр… Но держался Владимир Карлович молодцом.

Вообще настроение и офицеров и всего экипажа было выше всяких похвал. Известие о

гибели «Рюрика» вызвало в команде не уныние, а наоборот, даже подогрело страстное

желание скорее схлестнуться с врагом. Хотя грохот боя впереди становился все громче,

завершив предбоевой обход заведований, я собрался было перекусить чем-нибудь в кают-

компании. Так как до решительных событий по моей прикидке оставалось еще время. Но тут

же туда влетели мичман Кусков и адъютант командующего с известием, что впереди японцы

схлестнулись со всею остальной нашей эскадрой. Того ткнулся в развернувших ему кроссинг

Руднева, Григоровича и Рейценштейна! События приобретали явно более благоприятный для

нас оборот. Мы гурьбой заторопились на передний мостик…

Я жадно смотрел в бинокль... Перелеты и недолеты с кораблей Руднева и Григоровича

ложились близко, но самого интересного, т. е. попаданий, нельзя было видеть: наши

бронебойные снаряды при разрыве почти не дают дыма, и, кроме того, трубки их устроены с

расчетом, чтобы они рвались, пробив борт, внутри корабля. Попадание можно было бы

заметить только в том случае, когда у неприятеля что-нибудь свалит, подобьет... Этого не

было... Да и понятно: наши там впереди старались, выражаясь языком английского бокса,

бить «по корпусу» бронебойными. Ведь именно ими можно достать при удаче и до котлов, и

до машин. Они хотели снизить скорость японским броненосцам, чтобы дать нам возможность

быстрее настигнуть неприятеля.

Сердце у меня колотилось, как никогда за три с половиной месяца в Артуре... Если бы

удалось!.. Дай, Господи!.. Хоть не сразу утопить, хоть только выбить еще кого из строя!..

Вдруг много впереди «Цесаревича», по правому его борту, в небо поднялся дымный

водяной фонтан.

- «Якумо» с кормовой установки, - не отрываясь от бинокля проговорил Неупокоев, - До

Эссена ему кабельтов пятьдесят пять… Ну, уже немногим поменьше, пожалуй.

Все вглядывались в головной наш броненосец. Но «Цесаревич» не отвечал…

- Правильно. И без приказа, и далеко, - раздался из-за плеча спокойный голос адмирала.

По всему было видно, Степан Осипович успокоился, - молодец Николай Оттович! Только бы

сейчас Руднев и Григорович на голове у него удержались...