4ec756ed4b403cd2f45a6d0b297e3a21

И почему я прежде считала подобное омерзительным? Губы нежно касались шелковистой плоти, скользили по теплому, влажному, словно бесстыдно ласкали сами себя. Я с головой погрузилась в мучительную, сладкую истому, а неуемная жажда греховной близости беспощадно сжигала меня дотла.

К дьяволу Вийе. Я и сама способна подарить наслаждение своему мужчине.

====== Глава 39. День добрых вестей ======

Комментарий к Глава 39. День добрых вестей глава пока не бечена

Первый ливень хлынул в начале следующей недели, разбудив меня посреди ночи. Я подскочила на постели с бешено бьющимся сердцем — от мощного гула свергающейся наземь воды, которого я не слышала со времени отъезда из Сноупорта. Это было ничуть не похоже на то, как собирается дождь на севере — вначале выпуская из свинцовых туч тяжелые редкие капли, затем постепенно набирая силу и совсем скоро истощаясь вновь. Здесь же, на юге, облака надежно конопатили небо в течение долгих недель, ревниво штопая малейшие прорехи, через которые мог пробиться солнечный луч. А теперь, в один миг, небеса разом разверзлись, заволакивая пространство за окном плотной, непроглядной пеленой.

Мощный порыв ветра громыхнул ставнями. Содрогаясь от озноба, я сползла с постели и надежно затворила окно. Но неистовая стихия завывала так настойчиво и злобно, что страх проник до костей. Как бы я ни обхватывала плечи руками, унять нервную дрожь не удавалось.

Остро ощутив одиночество, я подумала о Лей. Но ведь Лей теперь не дозваться: я сама позволила ей проводить ночи с Хаб-Арифом. Юную Сай будить было жалко: вообразив, как она станет испуганно тереть острыми кулачками сонные глаза, я решительно отказалась от этой мысли. Больше всего мне хотелось в этот миг очутиться в сильных, теплых объятиях Джая… но увы, теперь это сделалось невозможным.

Однако сидеть одной в пустых покоях, до утра слушая завывания ветра, жалобный скрип кровельного настила и хлопанье пальмовых листьев за запертыми ставнями, совсем не хотелось. Оставалось только одно.

Я кое-как разожгла фитиль в масляной лампе, накинула на плечи домашний халат и выскользнула в коридор. Осторожно, стараясь не шуметь, толкнула дверь покоев Диего — не заперто.

Меня сразу окутало теплом и густым запахом благовоний. Комнату мягко освещали оранжево-красные блики тлеющих в камине углей, и я уже было двинулась в сторону большой кровати Диего, но… застыла, едва сделав шаг.

Мой муж, укрытый до пояса легким одеялом, безмятежно спал, уткнувшись лицом в подушки и трогательно разметав во сне руки. А рядом, склонившись над ним, как мать над младенцем, полулежал полностью раздетый Ким. В отблесках почти погасшего огня виднелись темные провалы его глаз, которыми он, не мигая, буравил мое лицо. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, не решаясь пошевелиться. А когда я набрала в грудь воздуха, сама не зная, что собираюсь сказать, Ким поспешно поднес к губам палец, беззвучно умоляя молчать.

Наверное, следовало немедленно развернуться и уйти, чтобы до утра лелеять праведный гнев на мужа, но… гнева не было. С противоестественным любопытством я рассматривала двух обнаженных мужчин, один из которых расслабленно спал, а другой, напряженный, как хищник перед броском, охранял его сон. Как завороженная, я скользила взглядом по гибким, жилистым телам, и перед глазами вспыхивало запретное видение: как Диего, сильными руками вцепившись в изголовье кровати, протяжно стонал, пока Ким — безмолвный, сосредоточенный — брал его сзади.

Молчаливое противостояние затянулось. Диего шевельнулся во сне, тихо вздохнул и слегка повернул голову, подложив под подушку руку. Ким опустил голову и посмотрел на него с такой нежностью, что у меня перехватило дух. Не обращая более внимания на досадную помеху в виде жены господина, он склонился и поцеловал беззащитную спину Диего — медленно, с невыразимой тоской.

Я резко выдохнула; щеки мгновенно воспламенились. Грудь и низ живота залило тянущим, сладким теплом. Ким больше не смотрел на меня, всецело поглощенный своим божеством. А я стояла и смотрела, как он — мужчина! — с безграничной любовью целовал и ласкал голую спину моего мужа. Осторожно, вовсе не желая его разбудить.

Наблюдая за этим, без сомнения, греховным действом, я чувствовала, как от пят до макушки меня охватывает адское пламя. Ему полагалось бы сжечь меня на месте, обрекая на страшные муки, но… я ощущала нутром лишь тягучую, одуряющую истому.

Из состояния сладкого морока меня вывел внезапный порыв ветра, с силой ударивший в запертые ставни. Я вздрогнула, отвела глаза. Поправила разъехавшиеся на груди полы халата, вышла из покоев мужа и тихо закрыла за собой дверь.

К утру ливень прекратился, будто выплакавшееся за ночь небо заперли на засов. Пролежав без сна весь остаток ночи, я, тем не менее, не чувствовала себя разбитой. Поднялась на рассвете, распахнула ставни, вдохнула свежий, напоенный влагой воздух, подставила лицо пробившимся сквозь слой облаков солнечным лучам.