4ЕТЫРЕ

Легко и свободно расправившись со всеми ступеньками, Аполлон остановился на общем балконе. Оглядевшись в поисках максимальной незагрязнённости, тренер сбросил в понравившийся угол сумку, сверху уложил букет и принялся изучать на дисплее умных часов показатели сердечного ритма. Утомлённые розы, казалось, испустили вздох облегчения. Будучи совершенно не расположенными ко всему, что с ними вытворял Аполлон, цветы, будь их воля, обескуражено покрутили бы у виска. Да только нечем: предусмотрительный торговец ещё на старте продаж оборвал им все шипы. Словно предчувствовал.

Май дыхнул в лицо холодным ветром. Город безвозвратно тонул в ночи, пришпиливая бессонные взгляды к своей кончине. Глубокое небо снисходительно взирало на осколки фонарей, что на надрыве противостояли всепоглощающей тьме. Аполлон застыл пред испачканной чёрными облаками высью. Как будто кто-то большой и внешний отвинтил крышку у банки, тем самым лишив всех крохотных внутрибаночных жителей и самого Аполлона их привычного видимого края. Это как земля ушла, только не из-под ног и не совсем земля.

Тренер заворожено внимал неистощимости небосвода. Потаённый вор, завладевший крышкой от маленького мира, ухватил Братских за восхищение, надеясь утащить единственного свидетеля в прожорливую ночь. Мегаполис утратил краски и слипся всем своим многообразием в острые силуэты. Пышная луна, чванливо фыркая, отмахивалась от застилающего её лик безобразного тряпья облаков. Всё-таки природа, пусть и окаймлённая массивом цивилизации, никогда не падёт ниц перед ирреальными прелестями гаджетов. Ну, по крайней мере, в это хотелось бы верить.

Что ж, для кого-то восемь – бесконечность, а для переполненного энергией Аполлона – это недостаточно высоко. Вот жил бы он на этаже двадцатом, а лучше тридцатом… Хотя сие довольно проблематично, учитывая постные возможности рядовой шестнадцатиэтажки. Подхватив многострадальную сумку и немного пострадавший букет, гонкий фитнес-тренер покинул открытый карман панельной высотки.

Встретившись лицом к лицу с родной дверью, он вдруг сообразил, что звонок не лучший подельник сюрприза. Да и время уже! Алёнушка наверняка спит. Нашарив ключи где-то на дне сумки, Аполлон аккуратно открыл дверь. Потом не менее аккуратно закрыл её же, родимую. А дальше…

Дальше всё как в сказке. Хотя почему в сказке? Да и где вы видели такие сказки: про чужие ботинки в собственной прихожей? Разве кто-то будет убаюкивать детей выдумками о незнакомой мужской куртке, обнаглевшим образом покрывающей вашу вешалку? Вот и сам Братских стоял и, точно заведенный, смыкал и размыкал веки, зачем-то пытаясь вспомнить концовку набившего оскомину анекдота. Ну этого, про возвращается муж из командировки. Вы вспомнили? Аполлон пока нет. Скорее всего, ему очень мешают похабные стоны из спальни. Весьма вероятно, что голос любимой Алёнушки не настраивал на плюрализм смыслов. Можно предположить, что вся ситуация слишком щепетильна, потому не подлежит дополнительному разбору.

Хозяин квартиры, проникнувшись интимностью момента, в первые секунды даже хотел незаметно уйти. В следующие минуты он позволил себе закрыть напяливший удивление рот. Губы неуверенно растянулись: непонятно, стоит ли вообще улыбаться, уместно ли? С одной стороны, Аполлон таки вспомнил анекдот, с другой, смешного в той истории не оказалось. Как и в его. Зато там сполна недомолвок. Как и у ночного неба. Будто кто-то невидимый открыл крышку. И земля ушла из-под ног…

– Полик?! Ты что здесь делаешь?

Поглощённый случающимся Аполлон упустил, когда его невеста прекратила тиранить страстью тишину. Витая в дурманящих облаках, он не заметил, что его ненаглядная, умаявшись половым кроссфитом, вынырнула из комнаты для каких-то неведомых ему нужд. Но теперь ошарашенный жених лицезрел, как любовь всей его жизни старается хоть чем-то прикрыть наготу.

– Полик! Ты почему не позвонил? – грозно вопросила его Алёнушка, под руку которой попалась вчерашняя газета: та, что бесплатно и принудительно запихивается во все почтовые ящики. – Это не то, что ты думаешь, – умерев пыл, провозгласило его Счастье. – Ты всё не так понял, – залепетала его Заинька, отталкивая обратно в спальню норовившее высунуться нечто. – Ты слишком драматизируешь, – взвизгнуло его Сердце, уперев руки в бумажные бока.

Аполлон молчал. Впервые бравый фитнесист не находил, что сказать хрупкой йогине. Его пустой взгляд бездумно приклеился к двери туалета. Тут без каких-либо естественных потребностей, просто санузел находился аккурат напротив. Или, может, для потерянного Братских сортир символизировал единственный приемлемый выход из с избытком неприемлемого положения? Ну, нет, это я уже додумываю.

Сумка, выскользнув из оцепеневших рук, шмякнулась на пол. Следом верхние конечности покинул белый букет, с шорохом рухнул у подгибающихся конечностей нижних.

– Полик! Ну что ты молчишь?!