5-я волна

— Через пять минут подполковник Вош проведет инструктаж. Но сначала отдай игрушку.

— Что отдать?

— Оружие. Приказ подполковника.

Папа посмотрел на сопровождавшего нас капрала. Капрал посмотрел на него пустыми черными глазницами противогаза.

— Почему? — спросил папа.

— Тебе надо объяснить? — Улыбка Хатчфилда осталась на месте, но глаза сузились.

— Да, не помешало бы.

— Это СОП, Салливан. Стандартная оперативная процедура. — Хатчфилд разговаривал с папой как с умственно отсталым. — В военное время толпа неподготовленных, неопытных штатских с оружием — проблема.

Он протянул руку. Папа медленно снял с плеча винтовку. Хатчфилд выхватил у него оружие и снова исчез на складе.

Папа повернулся к капралу и спросил:

— Кто-нибудь выходил на контакт с… — Он не сразу нашел подходящее слово. — С иными?

Ответ был односложным:

— Нет.

Хатчфилд вышел со склада и лихо отдал честь капралу. Это его стихия, он снова со своими братьями по оружию. Он был так возбужден — казалось, еще секунда, и обмочится от счастья.

— Все стволы сданы и сосчитаны, капрал.

«Кроме двух», — подумала я и посмотрела на папу.

У него ни один мускул на лице не дрогнул, если не считать маленьких, вокруг глаз. Дернулись под левым, дернулись под правым: «Нет».

Мне в голову пришла только одна причина, почему он так сделал. Когда я думаю об этом, когда я слишком много об этом думаю, я начинаю ненавидеть отца. Ненавижу за то, что он не доверился своим инстинктам, за то, что не прислушался к слабому голосу, который наверняка шептал ему: «Это неправильно. Что-то здесь не так».

Я ненавижу его прямо сейчас. Если бы он был здесь, я бы врезала ему по лицу за то, что он был таким глухим тупицей.

Капрал пошел к бараку. Пришло время подполковнику Вошу проводить инструктаж.

Пришел конец.

19

Воша я узнала сразу.

Стоит в дверях. Очень высокий. Единственный из людей в военной форме не держит на груди винтовку.

Мы вошли в бывший госпиталь-морг, и Вош кивнул капралу. Тот козырнул и занял место в одной из шеренг.

Да, вот так это было: солдаты стояли вдоль трех стен, а беженцы сгрудились между ними.

Папа нашел мою руку и сжал; в другой руке я держала мишку Сэмми.

«Как тебе это, пап? Твой внутренний голос зазвучал громче, когда ты оказался окружен людьми с оружием? Поэтому ты схватил меня за руку?»

— Отлично, теперь мы можем получить ответы? — крикнул кто-то, когда мы вошли внутрь.

Все заговорили одновременно — все, кроме солдат. Люди выкрикивали вопросы:

— Они уже приземлились?

— На кого похожи?

— Кто они?

— Что за серые корабли мы видели в небе?

— Когда нас отсюда увезут?

— Сколько выживших вы обнаружили?

Вош поднял руку, призывая нас к тишине. Это сработало, но только наполовину.

Хатчфилд четко отдал честь подполковнику и доложил:

— Контингент лагеря в полном составе, сэр!

Я быстро пересчитала беженцев.

— Нет! — Чтобы быть услышанной, мне пришлось повысить голос. — Не все! — Я посмотрела на папу. — Здесь нет Криско.

Хатчфилд нахмурился.

— Кто этот Криско? — спросил он.

— Гаденыш… мальчишка…

— Мальчишка? Значит, уехал на автобусе с другими.

«С другими». Сейчас, когда я об этом думаю, это звучит даже забавно. Забавно в извращенном понимании.

— Нам надо, чтобы в этом здании собрались все люди, — сказал Вош из-под своего противогаза.

У него был очень низкий, какой-то утробный голос.

— Он, наверное, перепугался, — предположила я. — Криско такой размазня.

— Куда он мог пойти? — спросил Вош.

Я покачала головой — не знаю. А потом догадалась, то есть я точно знала, где искать Криско.

— Яма с пеплом.

— Где эта яма?

— Кэсси, — подал голос папа и сильно сжал мне руку, — почему бы тебе не пойти и не привести Криско, чтобы подполковник мог начать инструктаж?

— Мне? — не поняла я.

Думаю, к тому моменту внутренний голос папы уже кричал, но я его не слышала, а папа не мог об этом сказать. Он мог только попытаться мне что-то сообщить глазами. Например, вот это: «Кэсси, знаешь, как на войне определить, кто твой враг?»

Не знаю, почему папа не вызвался пойти со мной. Может, подумал, что они ни в чем таком ребенка не заподозрят и хоть у кого-то из нас получится… по крайней мере, у меня будет шанс.

Может быть.

— Хорошо, — сказал Вош.

Он ткнул пальцем в сторону Бранча: «Пойдешь с ней».

— Она справится, — сказал папа. — Этот лес знает как свои пять пальцев. Пять минут, да, Кэсси? — Папа посмотрел на Воша и улыбнулся: — Пять минут.

— Не тупи, Салливан, — сказал Хатчфилд. — Она не может выйти из лагеря без сопровождения.

— Да, конечно, — согласился папа. — Хорошо. Конечно, ты прав.

Папа наклонился ко мне и обнял. Объятие было не слишком крепким и не слишком долгим. Прижал — отпустил. Ничего похожего на прощание.

«До свидания, Кэсси».

Бранч повернулся к своему командиру и спросил:

— Первый приоритет, сэр?

Вош кивнул:

— Первый приоритет.

Мы вышли под яркое солнце — мужчина в противогазе и девочка с плюшевым мишкой. Прямо напротив нас два солдата стояли, прислонившись к «хамви». Когда мы шли к госпиталю, я их не видела. При нашем появлении они вытянулись в струнку. Капрал Бранч показал им большой палец, а потом поднял вверх указательный.

«Первый приоритет».