5-я волна

Я не отвечала, потому что у меня не было ответа. Счет шел на секунды.

Он принял решение за меня. Теперь я думаю, что он не собирался отдавать победу иным. Он не собирался терять надежду. Он по крайней мере сохранил в себе какую-то крупицу человеческого.

Скривившись от боли, парень медленно протянул вперед левую руку. К этому моменту в комнате было уже почти темно, и весь свет, который там оставался, казалось, исходил от него, пронизывая меня и устремляясь дальше, в полуоткрытую дверь.

Его рука была покрыта запекшейся кровью, словно на ней надета темно-красная перчатка.

Слабый свет коснулся окровавленной руки и пробежал по какому-то металлическому предмету, тонкому и длинному. И мой палец нажал на спуск. Приклад сильно бил в плечо, а ствол подскакивал, пока я опустошала обойму. Откуда-то издалека доносился крик. Но крик был не его. Это кричала я и все, кто остался на Земле, если кто-то остался. Мы, беспомощные дураки, потерявшие надежду, вопили, потому что всё поняли неправильно. Мы чудовищно заблуждались. Не было никаких орд, явившихся к нам из космоса на летающих тарелках, не было металлических роботов, как в «Звездных войнах», или маленьких сморщенных инопланетян, которые хотели всего лишь сорвать пару листиков, пожевать «рисес писес» и улететь домой. Так что это еще не конец.

Конец, он совсем не такой.

Конец, это когда на закате летнего дня мы убиваем друг друга, прячась за холодильниками для пива.

Я подошла к нему, прежде чем исчез последний луч света. Подошла не для того, чтобы убедиться в его смерти. — Я знала: он мертв. Я подошла, чтобы взглянуть на то, что он продолжал держать в окровавленной руке.

Это было распятие.

5

После него я никого не видела.

Теперь листва почти опала, ночи все холоднее. Я не могу оставаться в этом лесу. Голые деревья не скроют меня от дронов, разжигать костер слишком рискованно. Надо уходить.

Я знаю, куда идти. Знаю уже давно. Я дала обещание. Такое обещание нельзя нарушить, если его нарушишь — потеряешь часть себя, возможно самую важную часть.

Но находятся отговорки. Например: «Сначала надо набраться сил. Необходимо разработать план, нельзя входить в пещеру льва без плана». Или: «Ничего уже не сделать, все потеряло смысл. Ты прождала слишком долго».

Какой бы ни была причина, которая удерживала меня в лесу, я должна была уйти в ту ночь, когда убила солдата. Не знаю, какими были его ранения, я не осмотрела труп, а стоило бы, хоть нервы у меня тогда и сдали. Возможно, он пострадал в результате несчастного случая, но скорее всего, его подстрелил человек или нечеловек. А если это так, значит этот кто-то или это что-то все еще там… если только солдат с распятием не уничтожил его (ее, их, это). Или он был одним из иных, а распятие — уловка…

Вот еще один способ поддерживать сумятицу в наших умах: мучить неизвестностью. Мы знаем, что конец неминуем, но каким он будет, остается только гадать. Возможно, Пятая волна — это атака изнутри, превращение наших мозгов в оружие против нас самих.

Возможно, последний человек на Земле умрет не от голода, не от того, что ему больше негде будет прятаться, и его не сожрут дикие звери.

Возможно, последнего выжившего убьет последний выживший.

«Ладно, Кэсси, это не то место, куда ты хочешь отправиться».

Честно говоря, даже притом, что оставаться здесь равносильно самоубийству и надо сдержать обещание, которое я дала, уходить не хочется. Этот лес долгое время служил мне убежищем. Я знаю здесь каждую тропинку, каждое дерево, каждый куст. Все свои шестнадцать лет я прожила на одном месте, но не скажу, что точно знаю, как выглядел наш задний двор. Зато я способна описать каждый лист и каждую ветку на этой территории. Понятия не имею, что находится за лесом и двумя милями федеральной автострады, по которой я еженедельно хожу за припасами. Наверное, все то же: брошенные города, вонь нечистот, выгоревшие дома, одичавшие собаки и кошки, разбитые машины по всей трассе. И разложившиеся трупы. Много-много трупов.

Я собираюсь в дорогу. Эта палатка долгое время была моим домом, но она слишком громоздкая, а путешествовать надо налегке. Беру только самое необходимое, плюс «люгер», винтовка М-16, патроны и верный охотничий нож. Спальный мешок, аптечка, пять бутылок воды, три упаковки «Слим Джимс» и несколько банок с сардинами. До Прибытия я ненавидела консервированные сардины, а теперь пристрастилась. Что я высматриваю первым делом, когда натыкаюсь на продуктовый магазин? Сардины.

Книги? Они тяжелые и займут много места в и без того разбухшем рюкзаке. Но книги — мой пунктик. Как у папы. Стены в нашем доме от пола до потолка были уставлены книжками, папа их собирал после Третьей волны, когда было уничтожено больше трех с половиной миллиардов человек. Пока кругом рыскали в поисках питьевой воды и продуктов и пополняли запасы оружия для последней битвы, которой все мы ждали, папа ездил на «Рэйдио флаере», велике моего брата, и привозил домой книги.