5-ый пункт, или Коктейль «Россия»

Шервуды, Бенуа и другие личности, о которых мы упоминали, — люди весьма образованные, эрудированные, несущие свет и духовность. Невольно вспоминается замечание Николая Бердяева о том, что «в низах Россия полна дикости и варварства… но на вершинах своих Россия сверхкультурна… Между верхним и нижним этажами русской культуры не было ничего общего… жили как бы на разных планетах…»

Увы, эта пропасть сохраняется и ныне. Но вернемся к нашему перечню. Еще одно громкое имя — Федор (его настоящее имя — Франц) Шехтель, талантливый московский архитектор, крупнейший в России представитель модерна.

Шехтель был одним из зачинателей отечественной архитектуры XX века. Строил общественные здания (Ярославский вокзал, Художественный театр) и частные дома для купечества, которое не желало жить в домах, построенных в национальном русском стиле, а жаждало, надев западноевропейский смокинг, подниматься по широкой парадной лестнице из темного дуба готического вестибюля, скопированного с Виндзорского дворца, ни больше, ни меньше. Да и картины себе в коллекцию выбирали от Гогена да Матисса, а не русских передвижников, именно так поступали Сергей Щукин и Иван Морозов.

В первые послереволюционные годы у Шехтеля отняли построенный им для семьи особняк и поселили всех Шехтелей в общую перенаселенную квартиру на Малой Дмитровке. Шехтель — полуиностранец, а посему в последние годы своей жизни был оттеснен патриотически настроенным новым руководством архитектурного общества от практической работы. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Он и ушел в сторону Ваганькова…

Еще один популяризатор стиля модерн в Москве — инженер-архитектор Адольф Эрихсон, обрусевший немец. Он причастен к созданию гостиницы «Метрополь» (проект В. Валькотта).

Не будем называть имена многих советских архитекторов и скульпторов, явно не прямых потомков славян, но работавших и продолжающих работать во славу национального русского зодчества. Отметим, пожалуй, лишь двоих: архитектора Бориса Иофана, автора печально знаменитого «Дома на набережной», и скульптора Льва Кербеля, создавшего памятник Карлу Марксу напротив Большого театра в Москве.

С нежностью вспомним Эрьзю (он из крестьян мордовского племени Эрзя) и Вадима Сидура. Пожелаем творческого долголетия Эрнсту Неизвестному. Все они тоже из той же, не очень «чистой» когорты русских творческих людей.

Ба, а Зураб Церетели! Грузин, без сомнения, но тоже причастен к русской культуре (один памятник Петра что стоит!). Среди своих педагогов в Академии художеств в Тбилиси Церетели называет такие имена, как В. Щухаев, И. Шарлемань, Е. Лансере… Зураб Церетели поразил Москву своим гигантским трудом и размахом на фоне многих бессильных и бездеятельных болтунов-патриотов.

И, как говорится, на посошок. Эту книгу я начал собирать и делать весною 1986 года, и вот той дальней весной раскрываю газету и узнаю: в Иркутске наконец-то сподобились (нет, не поставили, а только приняли решение) воздвигнуть памятник декабристам. Прекрасно! Но кто делает проект? Конечно, Шапиро!.. Тут ни прибавить, ни убавить, как говорил Твардовский.

Гранит науки и другие камушки

Честно признаюсь: я — гуманитарий с ног до головы и очень далек от науки и техники (лирик и совсем не физик). Но тем не менее книга обязывает организовать небольшую главу на научно-техническую тему.

Что есть наука? Академик Лев Арцимович дал такое шуточное определение: «Наука — лучший способ удовлетворить личное любопытство за государственный счет».

Эта шутка верна особенно по отношению к иностранцам, которые по тем или иным причинам покидали свое отечество и устремлялись именно в Россию, где рассчитывали, и не без основания, найти широкое поле для своей научной деятельности. Не случайно первым президентом Российской Академии стал выходец из Европы Лаврентий Блюментрост.

Немец Карл Максимович Бер, естествоиспытатель и основатель эмбриологии, стал одним из учредителей Русского исторического общества.

Знаменитый французский ученый Бенуа Поль Эмиль Клапейрон прибыл в Петербург в 1820 году и начал преподавать в Институте путей сообщения. Именно Клапейрону была поручена перестройка Исаакиевского собора. Клапейрон многое сделал в России и за эти свои заслуги удостоился избрания членом Парижской Академии.

Кто занимал в математике такое же место, какое принадлежит Вольтеру в литературе? Швейцарец Леонард Эйлер. Первый раз он приехал в Россию в 1727 году, потом переселился в Берлин и в 1756 году вернулся в Петербург (мысль возвращаться в Швейцарию ему никогда не приходила в голову). Перед смертью Эйлер занимался вычислением скорости поднятия аэростатов.

Выдающийся русский физик и электротехник Якоби родился в Германии, в Россию приехал в 34-летнем возрасте, где сменил свое имя Морис Герман на Бориса Семеновича. Этот новоявленный Борис Семенович и стал первым российским академиком.

В 1768 году в Петербург по рекомендации Леонарда Эйлера приехал немецкий астроном Георг Ловиц, в далекую снежную страну он взял с собой сына Тобиаса.