5-ый пункт, или Коктейль «Россия»

Ну, а потом — советское кино. Длинный ряд режиссеров с не очень русскими фамилиями: Сергей Эйзенштейн («Броненосец «Потемкин», «Александр Невский», «Иван Грозный» и другие классические фильмы), Фридрих Эрмлер («Великий гражданин», «Она защищает родину» и т. д.), Борис Барнет (первый звуковой фильм «Окраина», «Подвиг разведчика») Михаил Ромм («Пышка», «Ленин в Октябре», «Мечта», «Девять дней одного года», «Обыкновенный фашизм»), Леонид и Илья Трауберги («Юность Максима», «Возвращение Максима», «Выборгская сторона»), Григорий Львович Рошаль, про которого Эйзенштейн однажды пошутил: «Рошаль был весь открыт, и струны в нем дрожали» («Петербургская ночь», «Зори Парижа», «Хождение по мукам»), Абрам Роом («Третья Мещанская», «Нашествие», «Гранатовый браслет»). Но этим перечень не исчерпывается. Великий документалист Дзига Вертов, зачинатель географического кино Владимир Шнейдеров, классик юношеского кино — Илья Абрамович Фрэз со своей «Первоклассницей», Васьком Трубачевым, «Слоном и веревочкой»…

Более поздняя волна — Марлен Хуциев, Сергей Параджанов, Михаил Калатозов, Леонид Гайдай, Григорий Чухрай.

В «Устных рассказах» Михаила Ильича Ромма есть один на интересующую нас тему: «К вопросу о национальном вопросе, или Истинно русский актив». Устный рассказ записан и напечатан, поэтому воспользуемся возможностью прочитать его, освежить кое-что в памяти:

«До сорок третьего года, как известно, не было у нас, товарищи, антисемитизма. Как-то обходились без него.

Ну, то есть, вероятно, антисемиты были, но скрывали это, так как-то незаметно это было. А вот с сорок третьего года начались кое-какие явления. Сначала незаметные. Например, стали менять фамилии военным корреспондентам: Канторовича — на Кузнецова, Рабиновича — на Королева, а какого-нибудь Абрамовича — на Александрова. Вот, вроде этого.

Потом вообще стали менять фамилии.

И потом еще появились признаки. Появились ростки. Стал антисемитизм расти. Вот уже какие-то и официальные нотки стали проскальзывать…»

8 января 1943 года Михаил Ромм написал большое письмо Сталину о катастрофическом состоянии советской кинематографии и о появившихся национальных мотивах в ней.

«Проверяя себя, — писал Ромм, — я убедился, что за последние месяцы мне очень часто приходилось вспоминать о своем еврейском происхождении, хотя до сих пор я за 25 лет Советской власти никогда не думал об этом, ибо родился в Иркутске, вырос в Москве, говорю только по-русски и чувствовал себя всегда русским, полноценным советским человеком. Если даже у меня появляются такие мысли, то, значит, в кинематографии очень неблагополучно, особенно если вспомнить, что мы ведем войну с фашизмом, начертавшим антисемитизм на своем знамени…»

Ответа от вождя Михаил Ромм не дождался, зато через полгода грянуло большое совещание кинематографистов, оно проходило с 14 по 16 июля 1943 года (идет война, а у киношников происходят свои сражения). Председатель Комитета по делам кинематографии Иван Большаков сделал обширный доклад, в котором выдвинул на первый план тематику, связанную с русским народом, с его историей и культурой. Большаков подчеркнул, что «русский народ является первым из равноправных народов нашего многонационального Советского Союза».

Далее совещание вылилось в очередную идеологическую кампанию. Тон задал Иван Пырьев: «Мне кажется, что, как ни странно, но в нашей кинематографии очень мало русского, национального. Вот есть украинская кинематография… в лице Александра Довженко. Он является настоящим певцом, художником своего народа… Есть кинематография грузинская. Там имеется Чиаурели, был покойный Шенгелая… Есть армянская кинематография — Бек-Назаров. Есть, конечно, и русская кинематография, но ее очень мало… Я не говорю, что русская кинематография должна выражаться в показе села или избы, — вопрос гораздо глубже…»

Что было дальше? Дальше рассказывает Михаил Ромм:

«Центральным было выступление Астахова, имя-отчество не помню. Хромой он был, уродливый, злой и ужасающий черносотенец. Был он директором сценарной студии. Вышел он и произнес великое выступление:

— Нужно создавать русскую кинематографию. И в русской будут работать русские кинорежиссеры. Вот, например, Сергей Герасимов. Это чисто русский режиссер.

Не знал бедный Астахов, что у Герасимова-то мама еврейка. Шкловский у нас считался евреем, потому что отец у него был раввин, а мать поповна, а Герасимов русский, потому что Аполлинариевич. А что мама — еврейка, это как-то скрывалось.

— Вот Сергей Аполлинариевич Герасимов. Посмотрите, как актеры работают, как все это по-русски. Или, например, братья Васильевы, Пудовкин (и так далее). Это русские режиссеры, и от них Русью пахнет, — говорит Астахов. — Русью пахнет. И мы должны собрать эти русские силы и создать русскую кинематографию.