5-ый пункт, или Коктейль «Россия»

Отборными словами ругали кибернетиков и генетиков. Вейсманизм-морганизм представляли советским людям как реакционное антидарвинское направление в биологии. Считалось, что Мичурин — это голова! А Вейсман и Морган — это тьфу!.. Но не Мичурин, а именно американский биолог Томас Хант Морган стал одним из основоположников генетики. Экспериментально обосновал хромосомную теорию наследственности — из-за чего мы сегодня и ломаем копья, ведя разговор об истоках русского народа.

А кто вычислит ущерб, понесенный в ходе борьбы с низкопоклонством перед иностранными учеными? Президент АН СССР Александров сказал в декабре 1985 года, что расплачиваться за ошибки Лысенко в генетике и селекции приходится до сих пор…

Вавилов и Лысенко — это Моцарт и Сальери на новом витке истории. Гений и посредственность. Выброшенный из жизни гений (Вавилов умер в саратовской тюрьме от истощения) и увенчанная славой, орденами и премиями посредственность (Герой Социалистического Труда, трижды лауреат Сталинской премии, орденоносец — шесть орденов Ленина и т. д.)

Дуновение оттепели

По прошествии лет мы говорим: да, были перегибы… были искажения… были допущены ошибки… но последствия культа личности ликвидированы… Ой ли?! Эти последствия отбросили Россию на несколько десятилетий назад, резко затормозили научно-технический прогресс.

Знаменитый XX съезд партии. Секретный доклад Хрущева. После чего последовала краткая пора оттепели. Именно в эту благодатную пору вышла книга Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь». В ней писатель до некоторой степени повторил мысли Чаадаева:

«Идеи, основанные на единстве культуры, на солидарности людей и народов, могут стать универсальными, а расизм или национализм (безразлично, от кого исходит) с его утверждением приоритета и превосходства неизбежно порождает вражду, разобщает народы, принижает культуру и в итоге становится общим бедствием».

И далее: «У Востока и Запада общие истоки, и как бы ни были разнообразны рукава реки, которые то разъединяются, то сливаются, река течет дальше».

Эренбург — писатель и поэтому пишет несколько отвлеченно, подчас далеко уходя от эмпирики и быта. А вот что написала не писательница, а обычная и вместе с тем далеко не обычная женщина — Светлана Аллилуева, дочь Сталина.

В своих воспоминаниях, написанных в 1967 году и вышедших на Западе, Аллилуева обнажает проблему следующим образом: «…Людям хочется счастья… хочется культуры знаний, хочется, чтобы жизнь стала европейской наконец-то и для России. Хочется говорить на всех языках мира, повидать все страны, жадно, скорей, скорей!.. Хочется перенимать всё иноземное: платья, теории, искусство, философию, прически — всё, безжалостно откидывая свои собственные достижения, свои российские традиции. Разве осудишь всё это, когда всё так естественно после стольких лет пуританства и постов, замкнутости и отгороженности от всего мира?»

Все правильно: маятник резко качнулся в другую сторону. И запреты лишь разжигают интерес к запрещенному.

По поводу гонения на абстракционизм и другие направления живописи Светлана Аллилуева пишет: «Страшно невежество, не знающее ничего и не увлекающееся ничем, ни старым, ни новым, ни иностранным. Страшно невежество, полагающее, что на сегодняшний день уже все достигнуто и что ежели будет в 5 раз больше чугуна, в 3 раза больше яиц, в 4 раза больше молока — то вот, собственно, и будет тот рай на земле, о котором мечтает бестолковое человечество…»

Какая ирония истории и судьбы! Отец (он же вождь) изолировал страну от внешнего, якобы пагубного влияния, закрыл ее от Европы железным занавесом, культивировал внутри все сугубо русское национальное, подогревал ксенофобию… А вот дочь, Светлана Аллилуева, — как далеко укатилось яблочко от яблони! — вырезает дыру в железном занавесе и в образовавшуюся брешь устремляется на Запад поскорее вкусить запретные плоды…

Впрочем, на Руси всегда так: парадокс на парадоксе. «Как странна наша участь, — размышлял Петр Вяземский. — Русский силился из нас сделать немцев (Павел I. — Ю. Б.). Немка (Екатерина II) хотела переделать нас в русских».

Не знавший по существу русской жизни, проживший вдали от России долгие годы, Владимир Ленин ретиво принялся перекраивать уклад своей родины. И таких примеров можно привести множество. Но вернемся в 1953 год.

Со смертью Сталина кончилась длительная полоса изоляционизма, и Россия снова вырвалась на европейскую авансцену, увлеченная идеей ДИПа — догнать и перегнать передовые страны мира. Мысли догнать Запад витали в воздухе и раньше, еще в царские времена. «Отечественные записки» писали о желании «парить высоко-высоко над Европою… припевая: ай, люли — се туе жоли».