5 Завещание Малого Льва

- Так ты его мать, да? Вы же рождаетесь.

- Мать его давно умерла, - спокойно ответила Сандра, занимаясь готовкой, - я жена

Ольгерда Оорла, его отца. Слышала о таком?

- Кажется... что-то… можно я прилягу?

Не дожидаясь разрешения, Анапатена сползла со стула на пол. Она понимала, что

должна сказать что-то очень важное, именно ей, этой женщине, но совершенно не помнила,

что. Так было плохо, и столько впечатлений, самых противоречивых, что голова шла кругом.

Она ведь даже не знала, чего ей ждать: приговора или помилования. В качестве кого она тут?

Потом вообще явился Льюис в банном халате, и отнес ее полежать в гостиную. Потом

прилетел его отец, пришла сестра, было много суеты и разговоров, а потом все сели наконец

обедать. Анапатену кормили наравне с девочкой, тем же самым, не очень-то интересуясь, что

она предпочитает.

- Папа, ты давно был на Наоле? – издалека начал Льюис.

Анапатена смотрела на этого папу, сурового вида темноглазого мужчину, который не

совсем понимал, какое ему дело до какого-то рыжего балбеса, возомнившего себя Прыгуном.

Ее очень удивляли его темные глаза. У лаклотов таких глаз не было. Рохини поражала и

приворожила ее своими торфяными безднами, а у этого глаза были как шоколадки, яркие и

быстрые. Он поглядывал искоса и отворачивался.

- Зачем ты вообще его взял, Лью?

- Да привязался!

- А ты до сих пор не научился отказывать?

- Нет, - потупился Льюис, - не научился.

Этот каменный и хмурый Ольгерд Оорл, наверно, отказал бы кому угодно. Анапатена

начинала уже его побаиваться, но нет. И он не мог отказать сыну.

- Ладно. Посмотрю, как он там. Леций любит вешать на других свои проблемы. Вот ты

скажи, Сандра, как это опять получается? На дуэль вызвали его. А расхлебываем мы!

- Не хватало ему еще драться с этим петухом, - сказала Сандра, - это же Леций!

- Ясно, - вздохнул Ольгерд Оорл, - Леций! А мы не гордые, мы будем нянчиться с его

дорогими львами!

- Пирожков этому льву захвати. И чай в термосе. Я налью.

- А он красивый? – заморгала глазками Сольвейг, то ли ребенок, то ли девушка –

нераскрывшийся еще бутон.

- Что-что? – уставился на нее Ольгерд.

- Красивый этот лев?

- Тебе-то какая разница?

- А мне львы вообще нравятся, - заявила она, - а этот такой смелый!

- Да не смелый он, - поморщился Ольгерд Оорл, - а безрассудный. Псих, короче. И,

между прочим, старше тебя на сорок тысяч лет. Так что не увлекайся.

- Да они все такие, - пожала девочка плечом, - что ж теперь, в них не влюбляться?

- Сольвейг! – нахмурилась Сандра, - куда тебе влюбляться в тринадцать лет?!

- Мне почти четырнадцать!

- Чтоб я этого даже не слышала! Ешь, давай, курицу!

- Видишь, папа, - усмехнулся Льюис, - кажется, смешение рас произойдет раньше, чем

мы думали. Но за Арсия ты не беспокойся. Он не по этой части. Он рвется в бой или

совершить что-нибудь великое. Мегвута убить, например!

Они засмеялись, и тут Анапатена вспомнила. Мегвут! Мегвут говорил что-то про отца

Льюиса Оорла.

- Мегвут вас ненавидит, - сказала она Ольгерду, когда тот отсмеялся.

- Меня?

- Да. Даже больше, чем остальных.

– 561 –

КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 5 – Красное и черное

Шоколадные глаза остановились на ней надолго, смотреть в них оказалось тяжело, она

опустила голову к тарелке.

- Вы женаты на его бывшей жене. Его это бесит. Я бы вам не советовала появляться на

Вечной Задумчивости. И вообще будьте осторожны.

- А я-то думал, - насмешливо посмотрел на жену Ольгерд, - когда мне это аукнется!

Не испугался. И даже не призадумался над этим.

- Эрни, мерзавец! – возмутилась и вспыхнула, в отличие от него, Сандра. - Паразит!

Карьерист! Бабник! Он еще смеет меня ревновать, после того, что было?! Он еще смеет

вмешиваться в мою личную жизнь?! Я ему покажу… я ему кастрюлю с борщом на уши

надену!

Первой звонко залилась смехом Сольвейг, потом и все остальные. Анапатена и не

предполагала, что сказала, что-то смешное.

- А что, было такое, мама-Сандра? – хохотал Льюис.

- Еще бы! – кивала она, - думаешь, я терпеть стану?! Правда, это грибной был суп, но с

макаронами!

Анапатена представила себе Мегвута с макаронами на ушах и тоже засмеялась.

- А он что? – допытывалась девочка, забыв про свою недоеденную курицу.

- Ничего, - сказала Сандра, - утерся и пошел отмываться. Чего ж еще? Он вообще меня

побаивался.

- Да я сам тебя боюсь, - признался этой крошке Ольгерд, - теперь буду знать, что к плите

близко подходить нельзя.

- После твоих ночных загулов – точно нельзя, - подтвердила она.

То ли айюги улеглись и заснули, то ли Анапатена просто сумела переключиться, но она

вдруг поняла, что ей тут нравится. Всё тут было просто и как надо: муж, жена, дети, дом,

обед… смех и ворчание, снисхождение и строгость, мудрость и наивность. У лаклотов не

было семей, у них не было детей, у них не было родителей, хотя книги об этом еще писали и

даже ставили исторические пьесы. Дома были общественные. И где бы ты ни был, ты

чувствовал, что вас таких полным полно, но при этом ты один-одинешенек.

- Анапатена, как вы? – заметил что-то в ней Ольгерд Оорл, - вам плохо?

- Напротив. Хорошо.

- Вы побледнели.

- Это мой нормальный цвет лица.

- Да-а?