50 гениев, которые изменили мир

Но в ноябре 1654 г. Паскаль пережил сильнейшее потрясение, оказавшее большое влияние на его дальнейшую судьбу. В экипаже, запряженном четверкой лошадей, он ехал в Нейи. Проезжая мост, передняя пара лошадей сорвалась и рухнула в воду, а коляска чудом задержалась у самого края пропасти. Когда к ней подбежали, Паскаль был без сознания. Чудесное спасение от, казалось бы, неминуемой гибели и последовавшее за ним мистическое переживание произвели на религиозно экзальтированного ученого глубочайшее впечатление – он окончательно распрощался со светской жизнью. В этом его горячо поддержала Жаклин, которой были так неприятны рассуждения брата о женитьбе. В начале 1655 г. Блез на некоторое время тоже переселился в Пор-Руаяль, где вел непомерно строгую аскетическую жизнь, много молился, глубоко изучал Библию и труды отцов Церкви.

Однажды ночью, мучимый жесточайшей зубной болью, ученый стал вдруг думать о свойствах так называемой циклоиды – кривой линии, обозначающей путь, проходимый точкой, катящейся по кругу. За одной мыслью последовала другая, образовалась целая цепь теорем, которые он стал записывать с необычайной быстротой. Все исследование было закончено в восемь дней, причем Паскаль писал сразу начисто, не переписывая. Только что исписанные листы тотчас сдавались в набор, и две типографии едва поспевали за ним.

Таким образом явилась в свет его последняя научная работа. Это замечательное исследование о циклоиде приблизило Паскаля к открытию дифференциального исчисления, т. е. анализа бесконечно малых величин, но все же честь этого открытия досталась не ему, а Лейбницу и Ньютону. Будь Паскаль более здоров духом и телом, он, несомненно, довел бы свою работу до конца. В его трудах мы видим уже вполне ясное представление о бесконечных величинах, но, вместо того чтобы развить его применительно к математике, ученый отвел большое место бесконечному лишь в своей апологии христианства.

Паскаль не оставил после себя ни одного цельного философского трактата, тем не менее в истории философии он занимает вполне определенное место. Как философ он представляет собой своеобразное соединение скептика и пессимиста с искренно верующим мистиком; отголоски его философии можно встретить даже там, где их менее всего ожидаешь. Многие из его блестящих мыслей повторяются в несколько измененном виде не только Лейбницем, Руссо, Шопенгауэром, Львом Толстым, но даже таким противоположным по взглядам Паскалю мыслителем, как Вольтер. Так, например, известное положение Вольтера, гласящее, что в жизни человечества малые поводы часто влекут за собою огромные последствия, явно навеяно чтением паскалевских «Мыслей».

Его труд «Мысли» часто сопоставляют с «Опытами» Монтеня и с философскими сочинениями Декарта. У Монтеня Паскаль заимствовал несколько идей, передав их по-своему и выразив их своим сжатым, отрывочным, но в то же время образным и пламенным слогом. С Декартом Паскаль согласен лишь по вопросу об автоматизме, да еще в том, что признает, подобно Декарту, наше сознание непреложным доказательством нашего существования. Но исходная точка Паскаля и в этих случаях отличается от декартовской. На аксиому Декарта: «мыслю, следовательно, существую» Паскаль отвечает: «Я сочувствую ближним, стало быть, я существую, и не только материально, но и духовно».

Паскаль, столь много размышлявший о смерти, почувствовал ее приближение в феврале 1659 г., когда здоровье его сильно ухудшилось. Но Бог, в которого он так страстно верил, отпустил ему еще три года жизни. В это время он продолжал свои философские занятия, пытаясь понять место человека во Вселенной, тоскуя о трагичности и хрупкости человеческого бытия: «Я не знаю, кто меня послал в мир, что такое я. Я в ужасном и полнейшем неведении. Я не знаю, что такое мое тело, чувства, душа, что такое та часть моего “я”, которая думает то, что я говорю, которая размышляет обо всем и о самой себе и все-таки знает себя не больше, чем все остальное».

В эти годы он сознательно обрек себя на неимоверно трудную жизнь, поступая во всем так, как велит ему совесть. Насколько это возможно для больного (иногда способного передвигаться лишь на костылях) человека, он старался обходиться без чьей-либо помощи: сам застилал свою постель, обедал вместе со слугами на кухне, сам относил посуду. Сестра Жильберта, живущая с мужем и детьми в Клермоне, то и дело приезжала в Париж, чтобы поухаживать за своим горячо любимым братом. Но Блеза ее хлопоты тяготили. Больше всего ему не нравилось, что сестра старалась кормить его повкуснее, – привычку к вкусной еде он считал греховной…