50 и один шаг назад

На ходу натягиваю куртку, пока в груди всё сжимается от предчувствий. Да, всё плохо, но то, что это привело папу в больницу, я не ожидала. И сейчас не знаю, кому звонить и даже куда ехать.

Я набираю сестру, которая отвечает только после минутных гудков.

– Что ты ещё хочешь? Меня довести до такого же состояния? – Зло шипит она в трубку.

– В какой… какой больнице? – Запыхавшись, спрашиваю я.

– Тебе тут не рады.

– Быстро говори, где он? – Кричу я в трубку.

– В госпитале «Святого Михаила». И лучше не приезжай, ты теперь лишняя в нашей семье, – фыркает она и сбрасывает звонок.

Меня даже не волнуют эти жестокие слова, привыкла к ним. Постоянно от неё слышала, что лучше бы я не появлялась на свет, лучше бы укололась до смерти, да и хуже. А ведь всегда хотела быть ей подругой, а мы стали врагами.

Мои трясущиеся пальцы, скользя по мокрому экрану от дождя, нажимают на другой номер. Мне нужен его голос, нужна его поддержка сейчас и помощь в том, что мне делать дальше.

– Ник, – услышав заветное «Мишель», я нервно улыбаюсь и останавливаюсь, проводя рукой по влажным волосам.

– У отца приступ, я поеду в больницу, – быстро произношу я и жмурюсь от своих же слов, не слыша ничего в ответ.

Так проходят мучительные секунды, пока я не делаю глубокий вдох.

– Скажи, что-нибудь. Я…я не знаю… он вряд ли захочет меня видеть там, но я не могу остаться в стороне, – продолжаю я.

– Иди обратно в университет, Мишель, – спокойно отвечает он, а я не могу поверить, что он это предложил.

– Что?

– Да, возвращайся обратно. Я знаю, что твой отец в больнице, но ты ничем не поможешь, только усугубишь ситуацию.

– Ник, я должна! – Возмущённо говорю в трубку.

– Нет! Я запрещаю тебе, Мишель! Сейчас я не потреплю твоих самовольностей! – Уже повышает он голос.

– Ты не имеешь права запрещать мне это! Не имеешь! Неужели, ты не понимаешь всю серьёзность?

– Понимаю, полностью понимаю. И поэтому тебе лучше быть там, где ты сейчас, Мишель.

– Не заставляй меня выбирать, Ник. Не надо, не разрушай всё, что мы построили за эту ночь, – с болью в голосе произношу я, двигаясь к своей машине.

– Мне приходится это делать, потому что ты уже сделала свой выбор. А ведь я просил довериться мне не только в сексе, но и в жизни. Хорошего дня, Мишель.

В трубке раздаются монотонные гудки, а внутри меня сердце замирает, рука опускается, роняя телефон на землю. Поднимаю голову к серому небу, ища хоть какой-то подсказки, хоть чего-то. Но только крупные капли сливаются с прокатившими слезами на лице.

Он даже не захотел понять меня, даже недослушал и принял всё неправильно. А я не могу разорваться, я ведь его дочь. А мой папа в больнице с сердечным приступом, потому что вчера я сделала другой выбор и теперь не знаю, правильно ли это всё. Стоило ли это моих мучений, такого результата?

Но всё же, стараюсь взять себя в руки, вытирая лицо рукавом, поднимая телефон, и быстро иду к машине.

Семнадцатый шаг

Мы редко задумываемся о том, что все мы смертные. Все можем умереть или же выжить, и это зависит от случая, иногда от действий наших близких. Но моё собственное сердце болезненно стучит, представляя, что произошло на самом деле. Мой шаг и вчерашний вечер стал не только поворотным для меня, но и для всех, кто для меня был дорог. И я в очередной раз сбиваюсь с намеченного пути, в очередной раз я жду от единственного и близкого мне человека слова поддержки и его силу, а он… он просто оставляет меня решать всё самой.

И Ник знал. Поэтому он не спал, поэтому он был таким странным утром, как и его слова о телефоне. Он не хотел, чтобы я была в курсе. Не хотел, чтобы я вспомнила, что у меня есть семья. И это тоже опускается тяжёлым осадком в моей душе, придавливая её к земле.

Бросаю машину на дороге, не имея возможности даже припарковаться нормально. Моё тело сотрясает крупная дрожь, и я обхватываю себя руками, пока иду к входу больницы.

– Добрый день, вам сегодня привезли пациента. Тревор Пейн, у него сердечный приступ. В какой он палате? – Спрашиваю я женщину в регистратуре, и она вбивает мои слова в компьютер.

– Добрый день. Четвёртый этаж, палата семь, но туда пускают только родственников, мисс.

– Я его дочь. Мишель Пейн, – незамедлительно отвечая, роюсь в рюкзаке и достаю права, показывая ей.

– Хорошо, проходите. Покажите свои данные при входе на этаж охране, они вам выдадут халат и бахилы.

– А вы… что с ним? – Облизав пересохшие губы, произношу я.

– Вам расскажут. У нас указано только то, что его привезли с острым инфарктом миокарда, – монотонно отвечает она, отвлекаясь на другого человека, интересующегося своим родственником.

Только сейчас, проходя по больничному коридору, смотря, как тут и там помогают людям, я полностью осознаю, куда приехала. Последний раз я была здесь в таком состоянии с Теренсом, пока не констатировали смерть. И теперь отец.