50 и одно дыхание глубже

– Ты хоть понимаешь, что это такое? – Шипит в моё лицо. Сглатываю, но уверенно поднимаю подбородок. – Чёрт, да я разрываюсь от возбуждения, когда вижу во сне, как ты кричала в ту ночь. Думаешь, поначалу я испытывал раскаяние? Нет! Мне понравилось видеть на твоём теле борозды от моих ударов. Мне понравилось! А в итоге моя ошибка привела к катастрофе! Вся моя жизнь оказалась сплошной бутафорией! И сейчас ты требуешь, чтобы садист вернулся и положил тебя на постель, чтобы избить? Ты ума лишилась? Включи мозги, Мишель, я мог убить тебя! От болевого шока ты могла бы остаться калекой…

– Не осталась. Почему так держишься за ту ночь? Почему бы не повторить, но иначе? Мне не хватает этого. Тебя не хватает, Николас. Я чувствую себя одиноко. Я…

– Закрой рот! – Ударяет ладонью по стене рядом с моей головой. Вздрагиваю и на секунду жмурюсь, чтобы распахнуть глаза и продолжить борьбу за наше будущее.

– Ты хотела меня нормального. Обычного. Так я пытаюсь! То ты хочешь, чтобы всё было сладко и приторно. То теперь же, жаждешь, чтобы тебя ударили. Кто ты такая, блять? Кто ты, мать твою, такая теперь?

– Та, что создал ты, по своему подобию. Ты мой первый мужчина, показавший мне секс и боль. Ты направил меня по этому руслу, но я не виню тебя. Возможно, у меня есть склонность к этому. Потому что я жажду быть слабой в твоих руках. Мне до безумия нравится эта твоя черта. Животное, которое ты сам умеешь контролировать. Агрессия, которая подчиняется тебе и втекает в меня сумасшедшим адреналином. Чёрт! Николас, послушай, – хватая его за пиджак, сжимаю ткань в своих руках. – Плевать, что тебе понравилось. Если бы я не была зла, обижена, разбита, возможно, всё было бы иначе. Ты же, сам говорил, что надо идти медленно. А это было не по правилам. Так прекрати… прошу… хватит заставлять себя быть кем-то иным. Ты не можешь, как и я не могу смотреть на тебя такого. Мне обидно, что ты врёшь, хотя знаешь все причины. Ты скрываешь от меня главное. Боль. Давай попытаемся снова. Осторожно, будем привыкать. Я не знаю, как будет дальше. Но тогда… вспомни же ты, тогда… красный свет и ты… удары по ягодицам и секс. Ты можешь быть со мной им. Ты тухнешь с каждым днём без выброса адреналина. Или калечишь себя. Хватит причинять пустую боль, Николас. Не разрушай себя. Я этого не стою.

– Глупая, – отрывая мои руки от себя, отходит на несколько шагов. Глаза слезятся, когда понимаю, что именно я стала для него разломом. Той причиной, из-за которой он страдает.

– Да. Очень глупая кукла. Крошка. Но твоя. И если будет лучше, то уйду. Но не надо так с собой поступать. Я отпускаю тебя, потому что ты не хочешь признаваться даже себе в том, что именно сейчас мы оба живём в иллюзии. Ты снова создаёшь антураж для нового акта, где все мы будем играть роли. Ты обдумываешь ходы, словно это шахматная партия. Только вот шах и мат давно сделан. Не тобой. Не мной. А тем, кто внутри тебя, – стирая слёзы, разворачиваюсь и иду к спальне.

Наверное, всё же, я не права. Но не могу так больше. Когда ты всё понимаешь и теперь видишь слова в ином свете, намного хуже. Знать, что именно ты стала для любимого человека его кошмаром, невыносимо. Лучше уйти, болеть в одиночестве, но быть уверенной, что живёт. Так правильно. Для меня сейчас верный способ хоть как-то унять боль внутри.

Дрожащими руками, от такого сильного выброса адреналина, собираю свои вещи с пола и надеваю куртку. Снова вытираю глаза, и выхожу из спальни.

– Ты не уйдёшь, Мишель, – перекрывает мне путь Николас.

– Уйду. Ведь ты сам знаешь, насколько я права, – не смотрю на него. И так вздохнуть сложно.

– Нет, – хватая меня за плечи, встряхивает. – Нет. Я же… я пытался. Хочу быть с тобой. Всё отверг, кроме тебя.

– Ты себя отверг. Иногда не следует этого делать, потому что ты теряешь себя, Николас, – поднимаю глаза на него. Облизываю пересушенные губы, борясь со слезами. – Всё хорошо, поверь, я понимаю.

– Нет, – мотает головой, обхватывая моё лицо. – Нет, крошка. Нет же. Ты ни черта не понимаешь. Прости, что ты видела меня таким. Я не контролировал себя, то был сон.

– Ты весь состоишь из извинений. Но это лишнее. Я люблю тебя, и смотреть, как ты гаснешь, не могу. Ты тематик, Николас. Это твоя сущность, от которой ты не убежишь. Сам говорил. И я готова принять её, как раньше. Аккуратно, ведь ты умеешь. А…

– Не могу, – жмурится, прижимаясь к моему лбу, – не могу причинить тебе боль, понимаешь? Всё помню. И мне противно от самого себя. Знаю, как сложно со мной, но я справлюсь. Стану другим. Мы найдём выход. Если надо, то буду лечиться.

– О, Николас, – вздыхаю и хлюпаю носом. Снимая его руки с себя, сжимаю их. – Лечиться от самого себя? Нет. Ты не болен, всего лишь имеешь замысловатые вкусы и алый темперамент. Вернись ко мне собой. Разреши себе снять вину за то, что понравилось. Ты многогранен, так не подавляй в себе этого. Я не стою…

– Что ты говоришь? Я изменил себя ради тебя. Попытался быть правильным для тебя. А теперь не стоишь? – Вырывает свои руки, злобно испепеляя меня взглядом.