50 и одно дыхание легче

— Уйти от мужчины можно, но надо уметь возвращаться и признавать свои ошибки. Это страшно и унизительно. Мне кажется, что Сара отчасти права. Ты создала для себя защитный кокон, которым защищаешься от воспоминаний. Я уверена в том, что вы с Николасом сказали друг другу очень жестокие слова, которые повлияли на тебя. Да ещё и это нападение Люси. Ты была напугана, ведь подобное может произойти ещё раз. Это твоя защитная реакция, нормальная реакция на случившееся. Твой побег тоже понятен. Но у них, тематиков, своё представление о жизни. Его изменить невозможно. Принять чудовищно сложно. Да, это чертовски ломает, но поверь мне, они ломают себя сильнее. Принадлежать одной — для них это уже обручение. Они боятся не меньше нашего потерять причину, ради чего они совершали что-то неразумное и для их мира неправильное. Но, Мишель, когда твой кокон разрушится, а он разрушится, то тебе будет больно от того, что Николас сказал тебе. Я со стопроцентной уверенностью могу заявить, что ты даже не вспоминаешь эти слова, потому что именно они затронули всё внутри тебя, вынудив спрятаться. Да и то, что ты так убеждена в том, что не любишь, я понимаю. Знаешь, сколько раз я так себя чувствовала? Три раза. Я тоже упала в эту крайность, начала рисовать, наслаждаться каждым мазком, ароматом того, как здорово у меня выходит. А вот через полгода я увидела, что все мои рисунки связаны с ним. Так и ты начала готовить не для себя, а для Николаса. Я уже ухожу, потому что сейчас ты начнёшь кричать и выгонишь меня. Правда не всегда приятна, Мишель, но кто ещё тебе её скажет, как не мы. Те, кто тебя любят любую. Друзья просто так не уходят, Мишель, на то они и друзья, чтобы кричать на тебя и высказывать своё мнение, потому что у них тоже болит сердце за тебя. До встречи на дне рождения Марка, — Амалия поднимается на ноги и, оставляя бокал на столе, берёт свою сумку и выходит из моей квартиры.

Они ничего не знают о том, что я потеряла рядом с Николасом. Они дают мне чёртовы советы, а сами лучше меня? Нет.

Я всё сделала правильно, и точка. Я его не люблю. Я его… не хочу любить, потому что это безумно страшно. Я…я…мне так больно.

Закрываю лицо руками, и в тишине квартиры раздаётся мой вой. Эти слова, слова Николаса о том, насколько он ненавидит тот факт, что я рядом с ним, врываются в мою голову и вновь раздирают на кусочки сердце. Мне нужно было лишь время, чтобы прийти в себя… время… вряд ли человек, переживший такой страх, как я, и панику из-за того, что его могут посадить за то, что он якобы убил человека, будет в норме на следующий день. Да я в ужасе. Я до сих пор в ужасе, и мне страшно. Я испугалась, что если останусь с Николасом, то меня попросту убьют. Да, я испугалась. Я…я же нуждалась в его понимании и поддержке в тот момент. А он кричал и кричал. Кричал и бил эту дверь. Да и причины, чтобы жертвовать своей жизнью ради него, уже нет. Он никогда не будет моим полностью. И я никогда не смогу обладать им настолько же, насколько имеет право на мужчину его девушка в нормальном мире. Мне всегда будет оставаться лишь кусочек, которого мне очень мало.

Сорок четвёртый вдох

Удерживая в руке коробку, нажимаю на звонок. Через несколько мгновений дверь распахивается, и я оказываюсь в объятиях Лидии.

— Моя красавица, Мишель, — она целует меня в щёку и заводит в квартиру, где на меня смотрят несколько пар глаз.

— Добрый вечер. С днём рождения, Марк, — улыбаюсь парню, довольному тем, что сегодня его день, и всё внимание тоже принадлежит ему.

— Привет, спасибо. Рад, что ты пришла. Подарки, обожаю подарки. И они мои, — Марк целует меня в щёку и забирает коробку из моих рук. Я даже не успеваю ничего сказать, как он срывает бант и откидывает верх коробки.

— Это…

— Я сама готовила. Капкейки для тебя и всех остальных, — тихо объясняю я.

— Хм, сама? — Перепрашивает Тейра, подходя ближе и рассматривая разноцветные верхушки кексов.

— Да. Сегодня утром. Они свежие, — киваю я.

— Ты же не умеешь готовить, Миша. Ты уверена, что они съедобные? — С сомнением спрашивает сестра.

— Я записалась на курсы кулинарии. Да, я их ела. Вы не отравитесь, обещаю, — натягиваю улыбку, чувствуя, как краска заливает мои щёки.

— Как замечательно, правда, дорогая? Мишель, очень рад тебя видеть и знать, что ты создаёшь невероятные шедевры, — стараясь сгладить удивление на лицах всех присутствующих, кроме Амалии, стоящей у двери, сложив руки, Адам улыбается мне.

— Да-да, это превосходно. Ты умница, Мишель. Давайте, пройдём в гостиную, а девочки мне и Лидии помогут подготовить стол, — Кэйтлин взглядом указывает Амалии идти за собой.

— Отлично, проходим. Почему мы толпимся у двери? Лидия, унеси пока это восхитительное угощение Мишель, предложишь их на десерт, — Адам забирает у озадаченного Марка коробку с кексами и передаёт её Лидии.

— Тейра, Кэйтлин ждёт тебя на кухне. Помоги ей, дорогая, — Адам подталкивает сестру к гостиной.

Мы остаёмся с Марком наедине.

— Вау, я и не знал, что ты теперь кулинарией увлекаешься, — прыскает от смеха Марк.