50 и одно дыхание легче

Ник вышел из комы через одиннадцать часов. Через сутки он начал дышать сам. Хоть и с трудом, но сам. Он практически постоянно спит, и у него началась реабилитация. Капельницы, уколы и покой. Я видела его вчера через стекло и даже войти не решилась. Я стояла и смотрела на то, как он спит и шумно дышит. Ночью ему дают кислород, чтобы облегчить работу лёгких из-за ранения. Теперь я знаю, что он поправится, значит, могу позаботиться и о себе.

— Не хочешь рассказать, Миша, что за чертовщина происходит? Ты избегаешь его? У тебя посттравматический синдром, или как это называется? — Поворачиваюсь к Саре и передаю ей чай.

— Нет, я его не избегаю, и никаких синдромов у меня нет, кроме беременности. Всё закончилось. Зарина умерла. Я ездила на её опознание вместе с Элом и Райли. Роберт в тюрьме, моя мать… мне плевать на то, где она находится. Лесли мертва, Люси в психиатрической клинике, её мать обратилась за помощью и призналась полиции, что вспомнила о том, как её гипнотизировал Арнольд. Майкла выписали, Кирк тоже уже в норме, Николас поправляется. Это конец, Сара. Конец всего. Я обещала ему, что он будет счастливым. Теперь так и будет. А я… пришло время задуматься о том, что будет со мной и с ребёнком. Я больше не имею права подвергать себя такой опасности. Он выжил, и Пирс говорит, что вновь пережить подобное не сможет. Я собираю вещи не потому, что не буду их носить, а потому, что переезжаю, — тихо признаюсь я.

— В другую квартиру? Майкл уже сообщил тебе, куда именно? — Интересуется она.

— Да, в другую квартиру. В Ванкувере.

— Что? Надеюсь, что Ванкувер — это название нового комплекса, о котором я не знаю, а не противоположная часть Канады?! — Восклицает Сара.

Закусываю верхнюю губу и смотрю на неё исподлобья.

— Миша! Ты рехнулась? Ты не можешь улететь в Ванкувер! — Возмущается подруга, понимая всё по моему выражению лица.

— Могу, Сара. Причин, чтобы оставаться здесь у меня нет. Я уже подала заявку в агентство недвижимости, чтобы обменять эту квартиру на какую-то там или же просто продать её. Я присмотрела для себя несколько мест, где могла бы жить, как и выбрала клинику в Ванкувере, в которой буду рожать. Моя жизнь в Торонто закончилась. Нам двоим с Ником здесь будет очень тесно, и я не хочу, чтобы он помешал мне родить ребёнка, — уверенно делюсь я.

— Но… но, Миша. Он же только что в себя пришёл недавно. Ему нужна твоя поддержка. Он каждый день спрашивает о тебе на самом деле. А мне приходится врать, как и Райли, как и Элу, как и всем, что ты только что вышла за дверь и поехала помогать со свадьбой, не дождалась, когда он проснётся. Так нельзя, Миша! Он же… он…

— Он собирался сделать вазэктомию, Сара. Он ясно дал мне понять, что дети в его планы не входят и никогда не будут входить. Ник говорил ужасные вещи про них, — перебиваю её.

— Господи. Я, конечно, знала, что он не готов к такому, но чтобы вот так категорично, что это дойдёт до вазэктомии, не предполагала. И ты теперь просто бросишь здесь всё? А как же твоя учёба, работа, мы? — Ужасается Сара.

— После свадьбы решу всё с университетом и уволюсь. Я была не таким уж и хорошим работником. А дальше поступлю в Ванкувере на заочный, буду где-то подрабатывать. Я не боюсь будущего. Я готова сделать всё, чтобы мой ребёнок был любим и счастлив, даже без отца. Знаю, что должна сказать Нику об этом и я скажу. Пусть он хотя бы на ноги встанет, и когда у меня всё будет уже готово, билет на руках, то я признаюсь ему во всём. Я сообщу ему о ребёнке… чёрт, у меня смелости не хватает. Я помню это отвращение в его глазах и ту боль, которую чувствовала, когда он говорил о них. Я люблю его, Сара. Я безумно его люблю, но я в безвыходном положении, понимаешь? Здесь он не даст мне жить. Если появится ребёнок, то он станет мишенью для очередной Зарины, которая решит, что Николас принадлежит ей. Я должна подумать о ребёнке. За последние дни я много размышляла, и мне было очень больно. Я чуть не сгорела. Он чуть не умер. Нам чуть не хватило любви друг друга. И это «чуть» стало решающим. У меня нет выхода, Сара. Его просто нет. Я не могу выбирать между Ником и его ребёнком, потому что второй нуждается во мне больше, чем первый. И мне безумно стыдно за своё решение, но я не могу иначе, — горько произношу я.

Подруга качает головой и шумно вздыхает.

— Он не изменился, Сара, если ты думаешь об этом. Его желания тоже. Да, он любит меня, а я его. Но между нами теперь ребёнок. Как бы ты поступила на моём месте? — Добавляю я.

— Не знаю. Правда, не знаю. Когда тебе в лицо говорят, что дети — это табу, а он уже есть, то это жестоко. Но вы оба чуть не умерли. И ты не думаешь, что это «чуть» могло бы немного его изменить? Всё же изменить, ведь он понял, что такое бояться за жизнь любимого человека. Он многое переосмыслил. Он закрыл тебя собой, Миша. Он получил пулю, которая предназначалась тебе. Он…