50 оттенков ксерокса (СИ)

Чёрт, я же его у Эдика так и не забрала. Придётся идти к нему, и я судорожно вспоминаю номер его комнаты. Вот ведь я растяпа, как это — чтоб мне никто не звонил, размечталась!

Я снова влезаю в свои джинсы, рывком распахиваю дверь, и неожиданно вижу перед собой Эдика, потирающего лоб. Кажется, я только что долбанула ему дверью по голове. В руках он держит мою мобилку.

— Ой, прости! — я практически втаскиваю его в номер. — Давай холодного приложу.

Он садится на стул, а я прикладываю к его лбу намоченный ледяной водой платок.

— Я вот тут как раз за телефоном идти собралась, а ты тут как тут, — я мельком бросаю взгляд на экран — пара сообщений, и чёрт с ними. Если б было что-то срочное, позвонили бы. Бедный Эдик, как это я ухитрилась его так пристукнуть. А ещё сидит с таким видом, как будто я ему не к ушибу платок прикладываю, а что-то невероятно приятное делаю. — Спасибо, что принёс.

— Да я пришёл, собрался постучать, и вдруг подумал, а если ты уже спать легла — встали-то рано, а ты не выспалась, — объясняет он. — Вот и замешкался перед дверью.

Я вспоминаю свой утренний нахальный сон на Эдиковом плече. Да, что-то я совсем вошла в роль соблазнительницы невинных юношей.

— Ты извини, — развожу я руками, — я и не предполагала, что ты там стоишь...

— Я знаю, — он смотрит на меня, мы молчим, и лишь нежная мелодия без слов неведомого мне композитора служит саундтреком к этой немой сцене.

— Какая музыка хорошая у тебя тут играет, — наконец нарушает паузу Эдик и тут же подхватывается. — Ты ведь спать уже собиралась, может, я пойду?

— Оставайся, — отвечаю я. — Я бы с удовольствием с тобой поболтала, что-то мне пока не хочется спать.

И мы заговариваем о музыке, в которой оба довольно неприхотливы: и он, и я можем слушать от классики до тяжёлого рока, при этом оба недолюбливаем рэп. Потом разговор с музыки сворачивает на поездки и путешествия. Тут я здорово обгоняю Эдика по количеству посещённых мест и рассказываю о своих впечатлениях. Эдик слушает не перебивая и с неослабным интересом. Он вообще здорово умеет слушать.

В разговоре снова возникает неловкая пауза. Вернее, не то чтобы неловкая, но всё же это немного странно, как мы сидим вместе, молчим... и это кажется каким-то очень правильным.

На радио после тихой мелодии, кажется, Джеймса Ласта, неожиданно торжественно звучит вальс.

— Ой, это же та самая мелодия, под которую мы на выпускном танцевали, — с какой-то ностальгией радуюсь я.

Эдик решительно поднимается со стула и протягивает руку:

— Приглашаю! — выдыхает он.

— А ты умеешь? — сомневаюсь я.

— Да, — он кивает.

Вальс... Мелодия продолжает звучать, набирая силу, и я решаюсь: кладу свою ладонь в его, а он касается моей талии.

— Места маловато, — замечает он.

— Давай в коридор, — машу рукой я и усиливаю громкость приёмника, тут же подскакиваю к Эдику и снова кладу ему руку на плечо. Он словно бы нерешительно берёт меня за талию, и мы, кружась в самом настоящем вальсе, вихрем влетаем в коридор. Ох, как же здорово! Я чувствую себя совсем девчонкой, и мне плевать, что на мне сейчас джинсы с пятнами травы, а не шёлковое платье.

Я смотрю на Эдика и снова переношусь в свои школьные годы. Вот она я, хорошистка, которую поставили в пару для выпускного вальса с самым глупым и замухрышистым мальчиком. Он оттоптал мне на репетициях все ноги и даже не пытался пристойно исполнять фигуры вальса. А мне 16 лет, и так хочется на этом прощальном торжестве выглядеть красивой, а не хуже всех танцующей в паре, потому что в вальсе косяки мужчины ничем не замаскируешь...

И вот картинка прошлого словно разбивается, как будто я треснула кулаком по кривому зеркалу. Я вижу совершенно другой выпускной: моя рука лежит на плече Эдика, и он замечательно танцует. Ах, да что там выпускной! Я просто сто лет не танцевала! И как же это здорово делать с тем, кто умеет на самом деле, а не просто топчется на месте, пытаясь поприжиматься...

Кажется, я прихожу в себя только тогда, когда осознаю, что мелодия давно сменилась, и не один раз... Вальс плавно перешёл в сальсу, потом в нечто похожее на танго, потом ещё во что-то, чему нет названия... Сколько же мы протанцевали?

— Я хочу пить! — я, довольная и счастливая, иду в номер, и мы с Эдиком наливаем себе воды из бутылки.

— Ты потрясающе танцуешь! — говорю я Эдику. — Давно я так не танцевала! Записаться, что ли, в танцевальную студию, как вернёмся...

— Ну, если тебе понадобится партнёр для танцев, всегда можешь обращаться, — говорит Эдик. Надо же, даже не смущается.

— А не боишься, что надоем? Весь день начальницу видишь, потом ещё и после работы... — пытаюсь я напомнить прежде всего себе, кто мы друг другу, а то какой-то уж вечер чересчур неформальный у нас...

Он сникает, и мне его жаль. Ну вот, сейчас снова начнёт стесняться и держать дистанцию, снова "выкать". Я подсаживаюсь поближе к нему и открываю рот, чтобы исправить оплошность, но...

В этот самый момент за окошком что-то грохает, и я с ужасом слышу какую-то возню, а потом жуткий скрежет по стеклу.

Эдик