50 величайших женщин. Коллекционное издание

Все дети Стивенов были очень дружны между собой – эта дружба продлится всю их жизнь. Детство их проходило в престижном лондонском районе Кенсингтон; они получили домашнее образование, но их учителями были не только лучшие умы Англии, но и все книги в обширнейшей библиотеке их отца. Среди гостей, часто посещавших гостеприимный дом Лесли Стивена, бывали самые знаменитые люди того времени – писатели, критики, политики, и детство Вирджинии прошло среди постоянных разговоров и споров о литературе, живописи и философских вопросах. Она была чрезвычайно чувствительным и восприимчивым ребенком, с развитой фантазией и хрупким здоровьем. Царящая в доме атмосфера ученых диспутов и логических конструкций, пропитанная, с одной стороны, духом отрицания авторитетов, а с другой – нетерпимостью и стремлением самоутвердиться, развивала и закаляла интеллект детей, но в то же время – убивала их душу, подавляла чувственность. Отец требовал, чтобы его дети учились думать, чтобы их чувства не мешали логике, – а развитием души своих детей он не занимался. Через много лет Вирджиния напишет в своем романе «На маяк»: «На неправду он был неспособен; никогда не подтасовывал фактов, ни единого слова неприятного не мог он опустить ради пользы или удовольствия любого из смертных, тем паче ради детей, которые… с младых ногтей обязаны были помнить, что жизнь – вещь нешуточная, факты неумолимы», – так опишет она мистера Рэмзи, безусловным прототипом которого был ее отец.

Все дети Стивенов непрерывно ощущали на себе испытующий взгляд родителей; их преследовало ощущение необходимости оправдать возложенные на них ожидания – и чувство, что ждут от них слишком многого. Это постоянное напряжение с ранних лет ощущалось Вирджинией как тяжелый груз, что впоследствии отразилось и на ее характере, и на душевном здоровье. В детство же уходит корнями ее главный комплекс, отравивший ей всю жизнь, – панический страх сексуальных отношений, неприятие практически любого физического контакта; даже на рукопожатие Вирджиния решалась с трудом. По мнению многих биографов Вулф, в шестилетнем возрасте она подверглась сексуальным домогательствам со стороны братьев ее матери; самое страшное для ребенка было то, что мать в первую очередь обвинила в случившемся саму Вирджинию, которая, по ее мнению, вела себя «слишком распущенно» и, таким образом, сама спровоцировала случившееся. По другой версии, это произошло, когда Вирджинии было уже тринадцать лет, и неудавшимися насильниками были ее кузены. Как бы то ни было, Вирджиния на всю жизнь приобрела стойкое отвращение к физической стороне жизни, а ее психика оказалась надломленной.

Первый нервный срыв произошел у Вирджинии в 1895 году после смерти матери – Джулия Стивен простудилась в театре и «сгорела» от пневмонии. С трудом оправившись, Вирджиния поехала «развеяться» в Италию – любимое место отдыха уставших от постоянных туманов англичан. Один из биографов писал об этом путешествии: «Она не была ярым туристом, предпочитала людей и картины дворцам и церквам». Обрушившиеся на нее впечатления – краски, звуки, разлитую в воздухе радость жизни и скрытые за многочисленными музейными дверями трагические истории – Вирджиния тщательно описывала в письмах к оставшейся в Англии подруге. Помимо зарисовок и заметок путешественника, письма были полны нежности и даже любви, более уместных в письмах к жениху. Но поскольку мужчины могли стать для Вирджинии в лучшем случае друзьями, всю живущую в ней любовь она дарила женщинам – естественно, любовь была исключительно духовной, и никогда – физической. О таких отношениях Вирджиния писала, что в них есть «особенная чистота, цельность. К мужчинам так не относишься. Совершенно бескорыстное чувство, и оно может связывать только женщин».

Вернувшись из Италии, Вирджиния еще несколько лет сторонилась людей, предпочитая письма личному общению.

В 1904 году Лесли Стивен скончался, и его дети переехали из Кенсингтона в богемный район Блумсбери, на Гордон-Сквер. Сменив адрес, Стивены тем не менее сохранили главную традицию отцовского дома – атмосферу интеллектуального салона. Братья и сестры держались вместе; они словно составляли единый коллективный разум. Правда, в 1906 году Тобиас Стивен умер; этот удар тяжело отразился на всех остальных Стивенах. Переживания, связанные с этой потерей, Вирджиния через много лет опишет в романе «Волны».

Но и лишившись Тобиаса, его брат и сестры по-прежнему ни для кого не закрывают двери своего дома. Здесь по-прежнему было шумно и многолюдно, по-прежнему день и ночь велись эстетские разговоры и поединки разума. Ядром сложившегося к 1906 году кружка «Блумсбери» была Вирджиния – ее остроумие, образованность и любознательность объединяли молодые таланты, пришедшие на еженедельные встречи кружка. В группу «Блумсбери» входили, помимо самих Стивенов, критик и эссеист Литтон Стрейчи, художник Дункан Грант, искусствовед Роджер Фрай, экономист Д.М. Кейнс, писатель Эдуард Форстер, художник Клайв Белл; постоянными гостями были поэт и критик