50 величайших женщин. Коллекционное издание

Она родилась в семье с давними хореографическими традициями. И отец, Сергей Николаевич Уланов, и мать, Мария Федоровна Романова, служили в Мариинском театре: он был артистом балетной труппы, с 1919 года – режиссером, а его жена, превосходная классическая танцовщица, была солисткой балета. Позже Мария Федоровна перестала выступать и начала преподавать классический танец в хореографическом училище. В том же театре с успехом выступал и Петр Николаевич Уланов. Так что ребенку, которого ожидали Улановы, еще до рождения была уготована балетная карьера.

Ждали мальчика. Но в ночь на 26 декабря 1909 года (или по новому стилю – на 8 января 1910-го) у них родилась девочка, которую назвали Галиной. Болезненная, хрупкая, она, казалось, и не выживет. Но – выжила, переболев всеми детскими болезнями. На ее ножки было страшно смотреть – они были такими тоненькими, что казалось, могут сломаться от любого движения.

Отец, обожавший дочь, все же больше видел в ней мальчика, чем девочку, и маленькая Галя чаще играла в мальчишеские игры: с ребятами – соседями по даче под Лугой – она, стриженная чуть ли не под ноль, носилась по полям, лазала на деревья, стреляла из лука, играла в пиратов и индейцев. Когда у нее спросили, кем она хочет стать, Галя не задумываясь ответила: «Мальчиком-моряком». Отец брал ее на рыбалку и охоту – может быть, именно с тех путешествий и началась ее любовь и понимание природы.

Во время балетного сезона Галю брали с собой в театр – дома ее оставить было не с кем. Она с детства видела, что такое на самом деле труд танцовщика: много работы, боль, усталость, постоянные запреты… Она предпочитала наблюдать за всем со стороны. После революции, когда в Петрограде начались голод и разруха, Мариинский театр все же продолжал свои спектакли, но его артистам приходилось подрабатывать на стороне, чтобы хоть как-то прокормиться. Сергей Николаевич и Мария Федоровна танцевали в кинотеатрах перед сеансами: в любой холод, метель, в нетопленых залах на другом краю города они переодевались в легкие балетные костюмы и танцевали с таким увлечением, что забывали про мороз. Как вспоминала сама Уланова, «они танцевали так, что люди, сидевшие в нетопленом зале… улыбались, счастливые тем, что видят красивый и легкий танец, полный радости, света и поэзии».

Время было невероятно тяжелое. И родители, посовещавшись, решили все-таки отдать Галю в хореографическое училище – все-таки это интернат, там за ней и присмотрят, и накормят… Кроме того, удивительная пластичность, мягкость и грациозность движений, тонкий слух и музыкальная восприимчивость Гали позволяли родителям надеяться на то, что из нее выйдет превосходная танцовщица. Однако Галя была против: она прекрасно знала, что такое труд танцовщика. Ей казалось, что все балерины, как и ее мама, никогда не спят, у них всегда разбитые и больные ноги, а девочка любила гулять до поздней ночи и больше всего на свете боялась боли. Но делать было нечего, и в сентябре 1919 года Галина Уланова поступила в Ленинградскую хореографическую школу. Разлуку с домом несколько сгладило то обстоятельство, что вместе с нею в эту школу поступила преподавателем Мария Федоровна – именно она стала первым педагогом Гали. Но все равно первые полтора месяца девочка провела в постоянных слезах, умоляла родителей забрать ее домой, даже пыталась убежать… К тому же Галя была необыкновенно застенчива, что мешало ей подружиться с одноклассницами. Занятия танцем тоже не приносили никакой радости: и без того слабое здоровье с трудом позволяло ей справляться с нагрузками, к тому же в интернате плохо кормили – голодные обмороки среди учащихся были обычным делом, – не топили и не отпускали домой. Как написала потом Уланова, «я не хотела танцевать. Непросто полюбить то, что трудно. А трудно было всегда, это у всех в нашей профессии: то болит нога, то что-то не получается в танце, то просто хочется домой…» Мария Федоровна, стараясь держаться ровно со всеми учениками, к Гале относилась с той же строгостью, как и к остальным, только иногда говорила: «Если ты не станешь заниматься, ты будешь ничем, у тебя не будет даже профессии… Надо работать!»