50 великих монастырей

В IV в. аксумский царь Эзана ввел христианство в качестве государственной религии, и уже в начале VI в., как пишет в своем исследовании С. Б. Чернецов, в стране появились монастыри. Основателями их считаются египетские и сирийские монахи, бежавшие на рубеже V–VI вв. из Византийской империи, когда там начали преследовать монофизитов. В Аксумском царстве они нашли и убежище, и широкий простор для деятельности, а роль самих монастырей в деле христианизации Эфиопии начиная с аксумских времен была поистине огромной.

Монастырский устав был очень строгим, но некоторые эфиопские монахи все равно считали жизнь в монастыре роскошной и потому уходили в отшельники. Они жили просто, чтобы ничто не отвлекало их от служения Господу, и верили, что служить Богу можно и созерцая природу, потому что она – книга, написанная им самим. Поэтому эфиопские иноки никогда не нанесут вреда ни растению, ни даже камню.

В VII–VIII вв. Аксумское царство, отрезанное от Красного моря, а следовательно, и от торговли, пало. Не стало городов, в которых сосредоточивались власть, ремесла, торговля, религиозный культ, образование и культура. Центром политической власти вместо прежней столицы стал походный лагерь царя, что было вполне обычным явлением и в раннефеодальной Европе. «Управлять государством, сидя во дворце, было невозможно. Чтобы держать страну в руках, приходилось беспрестанно разъезжать по ней во всех направлениях».

Торговля в Эфиопии перешла в руки странствующих мусульманских купцов, ремесло пришло в упадок и стало обслуживать только нехитрые потребности земледельцев. В этих условиях эфиопским монастырям пришлось взять на себя функции, которых они не знали во времена Аксумского царства. Во-первых, надо было христианизировать языческие земли юга страны, так как Эфиопия этого времени была страной «блуждающих столиц». И монахи бесстрашно двинулись в глубь языческих территорий, где начали возводить обители и просвещать местное население верой Христовой. Белое духовенство было им тогда плохим помощником, потому занималось совершением богослужений в уже возведенных храмах и обслуживало религиозные нужды своей христианской паствы.

Во-вторых, на монастыри легла обязанность по организации высшего богословского образования школяров. При местных церквах малолетние ученики, которых называли «псалтырными чадами», выучивались читать Псалтырь, иногда еще и писать. При некоторых монастырях существовали еще и «школы литургии», в которых молодых людей готовили к принятию сана и исполнению обязанностей иерея и дьякона. Таким образом, это было образование, которое молодой эфиоп получал, не покидая родного края.

Однако церкви нужны были и квалифицированные мастера хорового пения, которым в Эфиопии сопровождались все ритуальные действия и танцы. Нуждалась церковь и в знатоках церковного календаря, канонического права, патристики и т. д. Предоставить все это могли только монастыри и богатые соборы, которые располагали большими библиотеками и могли содержать штат ученых преподавателей. Однако подобных соборов было мало, к тому же благосостояние их зачастую оказывалось переменчивым, поэтому задачи организации высшего богословского образования в Эфиопии и выпали на долю монастырей, располагавших для этого большими возможностями. Царь и знать из-за кочевой жизни не могли иметь значительных книжных собраний, и если они заказывали переписать книгу, то не для себя лично, а чтобы подарить ее храму или монастырю. И заказывали они чаще всего такие книги, в которых те действительно нуждались: для новых церквей и монастырей – напрестольные Евангелия, для старых – требники и служебники, жития святых и др. Книги Ветхого и Нового Завета, писания святых отцов церкви и монашеские правила попадали в монастыри, где имелись отделения высшей богословской школы. В последних не только переписывали и сохраняли произведения официальной историографии, но и создавали собственную историографическую традицию.

Образование в обителях было бесплатным, но ученикам приходилось уходить из отчего дома. Нередко родители были против, не отпускали сыновей, потому что многие из студентов высшей богословской школы постригались потом в монахи и домой, естественно, уже не возвращались. Следует отметить и тот факт, что многих молодых людей манило не только желание продолжить учебу, но и романтика странствующей жизни.

С вступлением школяра в монастырь одеждой его становилась накидка из овечьей или козьей шкуры, пищей – собранные в дороге, а потом поджаренные зерна. На ремне через плечо у него висела сумка для подаяний, сплетенная из пальмовых листьев. Жизнь странствующих школяров была нелегкой: во время сбора подаяний их часто кусали собаки, они страдали и от голода, и от ночного холода; многие болели чесоткой и «куриной слепотой», которую даже называли «болезнью школяров». Многие из них, и ослепнув, продолжали учебу, поэтому слепой ученый с феноменальной памятью – нередкое явление среди богословов Эфиопии. Иногда именно такие незрячие получали титул «четырехглазого» – высшую степень богословской учености.