50 знаменитых бизнесменов

Он говорил: «Есть вещи, которым нельзя научить. Либо человек понимает, что даст прибыль, либо не понимает. Его можно научить выписывать кредитный договор, делать еще какие-то вещи, но оценивать перспективность того или иного проекта – нет. Банкир не может быть специалистом во всем, как не может никто. Поэтому он часто вынужден принимать решение, исходя из экспертных оценок, и его задача – поверить эксперту или нет, пусть тот убедит. Наша статистика показывает, что из трехсот предложений, которые получает «Менатеп», проходящих – пять. Остальные отсеиваются на разных стадиях: некоторые сразу, другие после определенной проработки. До меня доходит процентов десять, то есть 30 из 300».

При формировании коллектива банка Ходорковский сделал ставку на молодежь, поскольку она быстрее осваивает рыночные отношения, легче к ним адаптируется. Как-то в одном из интервью Михаил сказал: «У меня есть свой электорат. Это мои сотрудники, чьим мнением я очень дорожу и чей авторитет пытаюсь завоевать. А отношение ко мне широкой публики меня мало волнует. Я не собираюсь избираться в президенты или еще куда-нибудь. Меня устроит, если обо мне скажут: этот парень сволочь, но компания у него хорошая».

В начале 1989 г. Ходорковский установил контакт с Владимиром Дубовым, через родителей которого получил выходы на ряд крупных чиновников в высших структурах власти – вплоть до М. С. Горбачева. Именно с разрешения Горбачева в банке «Менатеп» были открыты расчетные счета Фонда ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Объем средств Фонда был огромен. По данным службы безопасности «Группы “Мост”», ссылающейся на документальные подтверждения, имеющиеся в государственных структурах, около 60 % из них разошлось по различным подразделениям «Менатепа», а значительная часть была расхищена.

Зимой следующего года Михаил приступил к созданию Межбанковского объединения «Менатеп», которое включало и компанию в Швейцарии. Он был основным клиентом, а затем и акционером частного женевского банка «Риггс Вальмет». С согласия Горбачева и по специальному указанию управляющего делами ЦК КПСС Щербины через эти структуры «Менатепа» проходила конвертация партийных денег, что позднее нашло отражение в материалах по расследованию деятельности компартии.

В 1990–1991 гг. Ходорковский был советником российского премьер-министра Ивана Силаева.

Наибольшие проблемы, с которыми пришлось столкнуться Михаилу и его коллегам по банковскому бизнесу, были связаны с политической нестабильностью в стране и непредсказуемостью государственного законотворчества. Одной из них стало предложение правительства и Центробанка о предоставлении иностранным банкам лицензий на деятельность в России. Все отечественные банкиры выступили против этого. Ходорковский объяснял эту позицию тем, что «любой крупный западный банк по объему своих ресурсов в пересчете на рубли… сравним со всеми денежными доходами, получаемыми нашим государством. То есть финансовых ресурсов нескольких крупных западных банков хватит на то, чтобы в течение двух лет поставить под полный контроль всю финансовую систему России, после чего они смогут делать с нашей страной все, что угодно. Финансовая система такой же атрибут государственности, как граница, армия…»

Что же касается политической нестабильности, то ее последствия «Менатеп» наиболее ощутимо почувствовал во время августовского путча 1991 г. События того тревожного периода осложнили деловую обстановку в банке. Но Ходорковский строго придерживается принципа, гласящего, что «банк как финансовый институт аполитичен по своей природе и подчиняется той власти, которая в данный момент существует на территории, где он действует». Поэтому в условиях возможного переворота банкир действовал четко, решительно, без лишних эмоций. Его поведение во время этих событий свидетельствует о высоком профессиональном долге и умении принимать ответственные решения в чрезвычайной ситуации.

О своих действиях 19 августа 1991 г. председатель Совета директоров объединения кредитно-финансовых предприятий «Менатеп» вспоминал так: «В первый же день августовского путча я уведомил своих подчиненных, что любой из них, невзирая на положение, кто хоть слово скажет о том, что происходит в стране, находясь на работе, будет тут же уволен. Кроме того, сотрудникам было сказано, что если кто-то хочет идти к Белому дому и защищать его, он должен предварительно написать заявление об уходе, а после этого делать все, что ему заблагорассудится. Я сам и другие руководители «Менатепа» поступили именно таким образом: мы написали заявления об уходе, оставили их и пошли к Белому дому. То, что я вернулся в тот же день и тогда же происходило собрание акционеров, на котором меня не освободили от занимаемой должности, это другой вопрос. События могли повернуться иначе, и я не был бы председателем совета директоров».