50 знаменитых больных

Итак, когда эта парочка впервые сбежала вместе, они заперлись в своей комнате в замке Кари-ле-Руэ неподалеку от Марселя и отгородились от всего остального мира. Это бегство продолжалось всю их супружескую жизнь, даже тогда, когда Дали стал скандально знаменитым.

Гала — чьей реакцией на неистовую страстную любовь Дали были, как утверждают, слова: «Мой мальчик, мы никогда не расстанемся», — стала для него не просто любовницей. Когда она в конце концов переехала к Сальвадору в 1930 году, то проявила себя как отличный организатор, деловой менеджер и бухгалтер. Поженились они в 1934 году, а бывший муж Галы, Поль Элюар, был свидетелем на брачной церемонии. Между прочим, Гала, будучи замужем за Сальвадором Дали, вовсе не отказалась от Элюара и писала ему любовно-эротические письма. Делала она это по двум причинам: во-первых, Элюар был богат, а во-вторых, он был главным членом группы сюрреалистов, одним из двух «заместителей» Андре Бретона.

Гала вдохновляла художников, и у сюрреалистов стало поговоркой, что если живописец достиг чего-то, выходящего за рамки ординарного, то «он, должно быть, имел любовную связь с Галой». В повседневной же, совместной жизни с Дали Гала частенько издевалась над возлюбленным, называя его «каталонской деревенщиной» (например, в банке Сальвадор предъявил чек, но отказался отдать его клерку, пока ему не дадут деньги). И тем не менее, они идеально подходили друг другу, потому что, даже будучи вместе, продолжали оставаться одинокими, как и до знакомства. В этот период Сальвадор Дали пишет свои самые известные картины: «Мрачная игра», «Приспосабливаемость желаний», «Метаморфоза нарцисса» и другие.

Женитьба на Гале пробудила в Дали неистощимую фантазию и неисчерпаемую энергию. В его творчестве начался новый период. В это время его собственный сюрреализм полностью возобладал над нормами и установками группы и привел к полному разрыву с Бретоном и другими сюрреалистами. Теперь Дали не принадлежал ни к какому художественному союзу и утверждал: «Сюрреализм — это я». К тому же в своих творческих исканиях Дали начал использовать прием двойственного изображения, при котором предметы могли рассматриваться и как один, и как два объекта.

Теперь у Дали был собственный рецепт творчества, благодаря которому он мог освобождать «вдохновение» из подсознания (художник считал, что бессознательные образы-символы — это некие неизменные первоосновы, матрицы всего сущего, которые остальными людьми воспринимаются как нечто пришедшее извне, а не изнутри, т. е. как вдохновение). Ключевыми ингредиентами были: фрейдистско-сексуальная тема, параноидально-критический метод, при котором он хорошенько взбалтывал мысли, как сумасшедший в бреду, и теории современной физики. Освободив себя от нитей, связывающих его с ограниченным миром, он стал свободным исследователем им же самим созданной вселенной.

Желание Дали быть признанным в обществе, которое, в сущности, было равнодушным к современному искусству, доходило у него до маниакального психоза. Он стремился привлечь к себе внимание любой ценой и любыми способами. Именно с этой целью художник начал создавать сюрреалистические «объекты», ставшие его самыми известными произведениями. Из парикмахерского манекена он сотворил бюст, соединив его с французским батоном и чернильницей. Затем последовал шокирующий и вызывающий, как по цвету, так и по крою, смокинг-афродизиак², увешанный бокалами для вина. Другими его знаменитыми работами стали «Телефон-омар» и «Диван-губы Мэй Уэст»³.

Но больше всего внимание публики привлекли не эти странные предметы, а его лекции по сюрреализму в «Лондон Групп Румз». Они были прочитаны в рамках Международной выставки сюрреалистов. Художник появился перед аудиторией в костюме водолаза-глубоководника. Костюм «предназначался» для погружения в подсознание; Дали был встречен шумными аплодисментами. Однако, когда Дали стал задыхаться и отчаянно жестикулировать, аплодисменты сменились страхом и растерянностью на лицах слушателей. Это было не совсем то, что задумал Дали (дело в том, что он ужасно боялся смерти, поэтому даже во время своих путешествий, прогуливаясь по палубе, Сальвадор всегда надевал спасательный жилет), но внимание публики было привлечено.

Хотя в художественных кругах Европы Дали не считали серьезным эстетом из-за его склонности к экзотерическим теориям в искусстве, в США, где приветствовались лишь традиционные установки и где за традиционным европейским искусством охотились миллионеры и короли бизнеса, он был встречен с энтузиазмом. Его картины, хоть и непонятного содержания, были доступны для визуального восприятия, так как на них были изображены понятные предметы. Поэтому эта импульсивная личность, отталкиваемая и раздражающая всех в Европе, была принята в Соединенных Штатах.