50 знаменитых любовниц

Пиаф опять выступала с сольными концертами, хотя недоброжелатели, проведавшие о ее наркотической зависимости, предвещали не просто провал, а скандальное отлучение ее от сцены. Она опять купалась в лучах славы — зрители, случалось, не отпускали ее по часу, несмотря на то, что программа была исполнена полностью. И опять в жизнь певицы вторгались ласковые и неутомимые мужчины, как правило, молодые, порою вдвое моложе ее. Они делили с ней постель, поскольку мужчин, которые говорили ей «Спокойной ночи!» и уходили, она попросту не признавала.

Как не признавала и тех, кто вместо того, чтобы заниматься любовью, пускался в рассуждения о работе, искусстве или собственном успехе. Однажды Пиаф сказала сестре: «Никогда не говори, что ты хорошо знаешь мужчину, пока не испытала его в постели. За одну бессонную ночь ты узнаешь о нем больше, чем за несколько месяцев самых задушевных бесед. Уж в постели-то они не врут!» Наверное, ее критерии были чрезвычайно высоки, так как при постоянном обилии поклонников она лишь дважды была замужем.

Симона Берто как-то подсчитала, сколько несчастий обрушилось на Эдит Пиаф в последние двенадцать лет жизни. Помимо четырех автокатастроф, в этом списке — попытка самоубийства, четыре курса дезинтоксикации, один курс лечения сном, три гепатических комы, приступ безумия, два приступа белой горячки, семь операций, две бронхопневмонии, внезапно обнаруженный рак.

В начале 1962 г. в больничную палату к Пиаф пришел с визитом обычный поклонник — двадцатисемилетний парикмахер Теофанис Ламбукас, который вышел оттуда ее любовником, молодым певцом Тео Сарапо. Они полюбили друг друга с первого взгляда и 29 октября того же года официально стали мужем и женой. Злые языки утверждали, будто Тео позарился на ее богатства и ради них принес себя в жертву. В действительности он получил в наследство только долги Эдит — 45 миллионов франков, которые добросовестно выплачивал кредиторам всю свою жизнь. Тео Сарапо стал довольно известным исполнителем — и его, как раньше Шарля Азнавура, Ива Монтана и других своих обожателей, Пиаф вывела в люди, превратив обыкновенного любителя в популярного певца. Псевдоним своему мужу она придумала сама, вспомнив, что «сарапо» по-гречески означает «я люблю тебя».

«Они любили друг друга необыкновенной любовью, — вспоминала Симона Берто, — той, о которой пишут в романах, о которой говорят: такого не бывает, это слишком прекрасно, чтобы могло быть на самом деле. Он не замечал, что руки Эдит скрючены, что она выглядит столетней старухой. Он никогда не оставлял ее…»

Она сама оставила своего Тео 11 октября 1963 г., скончавшись у него на руках от отека легкого в их доме на Лазурном берегу. Хоронили Эдит Пиаф через три дня. Десятки тысяч парижан пришли на кладбище Пер-Лашез к большому гробу, в котором затерялось маленькое тело великой певицы. Проститься с давней любовью пришли и все «мальчики Пиаф», как называл их Шарль Азнавур. Но на сей раз они надели не голубые, а черные костюмы.

В тот вечер Тео хотел остаться в одиночестве. Он вернулся в перевернутую вверх дном квартиру, где пахло кладбищем от забытых цветов, и увидел лежащий на комоде деревянный лист с девизом Эдит: «Любовь все побеждает!»

Помпадур Маркиза де

Настоящее имя — Жанна Антуанетта Пуассон (род. в 1721 г. — ум. в 1764 г.)

Фаворитка французского короля Людовика XV, имя которой стало нарицательным в определении королевских любовниц.

Первая женщина в Версале с задатками премьер-министра.

Франция, законодательница европейского образа жизни середины XVIII столетия, выдвинула на первый план узаконенный в общественном мнении институт фаворитизма — королевских любовников и любовниц, долгое время оказывающих существенное влияние на формирование государственной политики в целом ряде наиболее влиятельных государств континента. Среди королевских фавориток одной из ярчайших звезд является знаменитая маркиза де Помпадур, игравшая огромную роль при дворе французского короля Людовика XV. Не любимая народом и презираемая в последующие столетия, она являет собой образец женщины, не обладавшей особой сексапильностью и темпераментом, но тем не менее оказавшейся способной привязать к себе мужчину, в данном случае короля, чьи потенциальные возможности требовали разнообразия сексуальных ощущений и намного превосходили ее собственные.