50 знаменитых любовниц

Вернувшись в Германию, Саломе рассталась с поэтом. Она устала от его экзальтации. Уравновешенная натура Лу не выдерживает обрушившейся на нее любви другого человека. Для Рильке это стало катастрофой (как раньше для Рэ и Ницше). «Я упал — и осколков уже не собрать»; «…ушла ты — и бездна меня поглотила». Но Саломе всегда уходила первая, а к Райнеру предъявила особые требования: запретила даже навещать ее, разве что в момент крайней необходимости. Рильке так и не пришел в себя после этого разрыва, хотя женился на ученице Родена Кларе Вестхоф; работая у этого великого скульптора секретарем, написал о нем прекрасную книгу и стал знаменит как поэт. Но потеряв Лу, он словно потерял себя и стал одинок. Три долгих года Райнер старался не вспоминать о ней, но забыть не смог. «Мне не у кого спросить совета, кроме как у тебя, — беспомощно жалуется поэт на свое одиночество в письме, — ты одна знаешь, кто я. Только ты можешь помочь мне, и я уже по первому письму ощутил ту власть, которую имеют надо мной твои спокойные слова. Ты можешь объяснить мне то, чего я не понимаю. Можешь подсказать, что мне делать».

Ответы Саломе больше походили на письма матери, увещевающей своего непутевого сына. Без лишних сантиментов она ссылается в них на своего нового любовника доктора Цимека Пинелесса, с которым она вступает в «дикий брак», поскольку сексуальные чувства к нему взяли верх над духовными. В общем, письма Саломе — это «психотерапия по переписке». Конечно, поэт нуждался даже в этой малости, и Лу долго и упорно делала вид, что он ей безразличен. Но постепенно письма становились все задушевнее, они несколько раз встречались, но только как друзья. Теперь Лу была покорена его талантом: «С этого Троицына дня я читала то, что выходило из-под твоего пера, не только твоими глазами, я воспринимала и одобряла написанное тобой как свидетельствование о будущем, к которому ты неудержимо шел. И с той поры я еще раз стала твоей — на сей раз по-иному, в своем втором девичестве».

Саломе убеждала Рильке, что его сила в страданиях, а ее — в радости. Наверное, с ее стороны «истинной» любви не было. Рассуждая как психотерапевт о мучивших его неврозах, Лу забывала, что одной из основных причин его критических состояний была она сама. В безмерно умной, но эгоистичной женщине, жившей только для себя, не было той душевной теплоты и отзывчивости, в которых нуждался Рильке. Переписка велась до последних дней жизни поэта, умиравшего от редкой формы лейкемии, и Саломе, умевшая только радоваться жизни, оказалась совсем беспомощной утешительницей страждущему человеку, которого она превратила в настоящего поэта, для которого стала вечной «целью».

«Нет без тебя мне жизни на земле.
Утрачу слух — я все равно услышу,
Очей лишусь — еще ясней увижу.
Без ног я догоню тебя во мгле.
Отрежь язык — я поклянусь губами.
Сломай мне руки — сердцем обниму.
Разбей мне сердце — мозг мой будет биться
Навстречу милосердью твоему.
А если вдруг меня охватит пламя
И я в огне любви твоей сгорю —
Тебя в потоке крови растворю».[6]

Спустя два года после смерти Рильке (ум. в 1926 г.) Саломе издала книгу воспоминаний о поэте. Никакие неприятности или даже смерть не могли изменить однажды и навсегда сложившихся привычек и устремлений Лу. Она все время была полна творческих исканий и замыслов, занималась тем, что ее привлекало. Саломе писала книги и трактаты на самые различные темы: религия и философия, литература и театр, женщина в обществе и эротика. Пережив множество романов, очаровав десятки интеллектуалов и людей искусства мужского пола, она вернулась к Андреасу, который все знал о ее увлечениях, но отпускать на свободу не хотел. С 1903 г., в общем-то, окончились скитания Лу по странам и городам Европы. Муж получил место профессора в Геттингенском университете, и они купили дом в окрестностях города. Их семейные отношения не изменились. Но Лу начала понимать, что в погоне за своей свободой и независимостью от мужчин она лишила себя и мужа, и настоящего семейного счастья. Этому послужила связь Андреаса с их служанкой и рождение в 1905 г. у него внебрачной дочери Мари. Саломе отнеслась к этому событию спокойно и оставила малышку в своем доме, с интересом наблюдая со стороны за развитием отцовских чувств Андреаса. И здесь в ней проявился психоаналитик. Через несколько лет Лу удочерила Мари. В ее творчестве появилась тема детства: истории на рождественские сюжеты, статьи о восприятии детьми религии, искусства, исследования по детской психологии. Саломе всерьез занялась психоанализом.