50 знаменитых самоубийц

– самоубийство как следствие невыносимых жизненных условий, в которых оказывается человек. Речь, разумеется, идет о субъективной невыносимости – глубоком личностном кризисе, невозможности (или неспособности) увидеть выход из сложившейся жизненной ситуации, неумении справиться с ней;

– самоубийство под влиянием, условно говоря, «шоу-бизнеса». Здесь речь идет о суицидах, спровоцированных разрывом между собственными творческими устремлениями артиста и требованиями публики;

– самоубийство как продолжение жизни, как реализация жизненного стиля и мировоззренческих позиций.

АКУТАГАВА РЮНОСКЭ

(род. в 1892 г. – ум. в 1927 г.)

«Подрагивает весенняя ветка.
Мгновение назад
С нее упала мартышка».

Акутагава Рюноскэ

«Наверное, я постепенно лишился того, что называется инстинктом жизни, животной силой. Я живу в мире воспаленных нервов, прозрачном, как лед… Лишь природа стала для меня во много раз прекраснее. Тебя, наверное, это насмешит: человек, очарованный красотой природы, думает о самоубийстве. Но природа потому так и прекрасна, что отражается в моем последнем взоре».

Акутагава Рюноскэ, «Письмо к другу»

«…Еще никто не описал достоверно психологию самоубийцы. Видимо, это объясняется недостаточным самолюбием самоубийцы или недостаточным психологическим интересом к нему самому. В этом своем последнем письме к тебе я хочу сообщить, что представляет собой психология самоубийцы. Разумеется, лучше не сообщать побудительные мотивы моего самоубийства…» Этими словами Акутагава Рюноскэ, один из известнейших японских писателей, начинает свое предсмертное «Письмо к другу». Его короткая жизнь оставила неизгладимый след в литературной жизни не только Японии, но и всего мира.

Никто так и не узнал, что именно побудило писателя свести счеты с жизнью. И мало кого его поступок удивил: задолго до этого Рюноскэ так много говорил и писал о самоубийстве, что его друзья и знакомые попросту привыкли к этому… Да и кроме того, незадолго до смерти Акутагава написал три рассказа о смерти, так что не было ничего удивительного в его разговорах на эту тему – просто еще один источник вдохновения. А ведь в этих рассказах Рюноскэ описал себя, свое мучительное душевное состояние, свой страх перед безумием и творческим опустошением. Но, конечно, это стало очевидно уже после его смерти…

Акутагава ушел из жизни, приняв смертельную дозу снотворного. Ему было всего тридцать пять – роковой возраст для гениев…

* * *

Япония и мы. Что мы Японии, что она нам? Мы – ей немного, она нам, пожалуй, поболе:

– две войны и патриотический репертуар («…Врагу не сдается наш гордый "Варяг"…»; «…На границе тучи ходят хмуро…»)…

– много-много красивых слов: «банзай», «самурай», «харакири», «камикадзе», «гейша», «покемоны», «кимоно», «ниндзя», «Йоко Оно», «Фудзияма», «сакура», «сакэ», «якудза», «суси», «Sony», «Panasonik», «Акунин»…

– несколько… э-э-э, фразеологизмов (японский городовой, например)…

– мультики с широкоглазыми персонажами…

А еще Страна восходящего солнца подарила нам хокку и танка, удивительное кино, прозу, картины… И – Дракона.

1 марта 1892 г. – в час Дракона день Дракона месяц Дракона – в семействе Ниихара родился мальчик Рюноскэ. Это имя было дано младенцу потому, что «Рю» – иероглиф Дракона, совершенного существа, священного для Японии. Через девять месяцев мать Рюноскэ сошла с ума… Болезнь матери стала для мальчика серьезной травмой; уже став взрослым, он много размышлял об утрате рассудка, не без оснований опасаясь той же участи.

Рюноскэ родился, когда отцу, торговцу молоком, было сорок два года, а матери – тридцать три. Следуя старинному обычаю, родители сделали вид, будто ребенка им подкинули, и отдали его на воспитание в дом сестры матери, которая хотя и была замужем, но детей не имела. Это было сделано из суеверных соображений, поскольку в Японии считается не очень хорошей приметой, когда родителям новорожденного за тридцать. Мальчик воспитывался в семье своего дяди – Акутагавы Митиаки, и в итоге дядина фамилия прославилась, а родная – Ниихара – канула в Лету.

В 1910 г. Рюноскэ с отличием окончил Токийскую муниципальную среднюю школу и поступил в колледж на литературное отделение, окончив который в 1913 г., стал студентом английского отделения Токийского императорского университета. Занятия в университете разочаровали начинающего литератора – лекции оказались пресными и скучными, и он перестал их посещать, увлекшись изданием журнала «Синейте».