50 знаменитых террористов

По дороге домой, на пароходе, подвыпив, Яков начал болтать о своей исключительности, что, мол, сам Троцкий с ним советуется и критикует политику СССР на КВЖД. «Стукачи» сообщили об этом в Москву. К неблагонадежному разведчику подослали чекистку Лизу Горскую, которой начальство предложило вступить в интимную связь с убийцей Мирбаха и выведывать необходимую информацию. Женщина согласилась – многие мечтали поближе познакомиться с обаятельным брюнетом, а бабник Блюмкин клюнул на приманку. После встречи с другом, большевиком Карлом Радеком, которому Яков под большим секретом сообщил о связях с Троцким и показал письмо, начались настоящие неприятности. Радек «заложил» Блюмкина Сталину, и тот приказал своим подручным не спускать с него глаз и установить все его связи с оппозицией. Судьба Я. Г. Блюмкина была предрешена. Поняв это, он решил бежать из страны. Взяв с собой чемодан долларов и любовницу, разведчик отправился на вокзал. Но Горская уговорила его «залечь на дно» у нее дома. Блюмкин поверил ей и вернулся. На квартире Лизы его ждала засада. Он добровольно сдался, надеясь на очередное помилование, но просчитался. Террориста осудили 3 ноября 1929 года «за повторную измену делу пролетарской революции и Советской власти» и расстреляли.

БОГРОВ ДМИТРИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ

Настоящее имя – Мордехай (Мордко) Гершкович Богров (род. в 1887 г. – ум. в 1911 г.)

Секретный агент Киевского охранного отделения, «освещавший» деятельность социал-демократов, анархистов, эсеров. 1 сентября 1911 года во время премьеры оперы «Сказки о царе Салтане» в Киевском оперном театре выстрелом из револьвера смертельно ранил премьер-министра Столыпина. Казнен 12 сентября 1911 года. Предполагают, что террористический акт, направленный на устранение «главного сатрапа России», был спланирован и проведен руководством Департамента полиции.

Дмитрий Григорьевич Богров родился 29 января 1887 года в семье присяжного поверенного Григория Григорьевича Богрова, богатого киевского домовладельца, активно занимавшегося благотворительной деятельностью. Семья Дмитрия занимала видное положение в обществе и имела обширные связи и знакомства в разных сферах.

Во время учебы в гимназии будущий террорист познакомился с теорией социал-демократов и стал принимать активное участие в революционном движении. Продолжил образование Дмитрий в Киевском университете, где примкнул к партии эсеров. Однако уже в 1906 году он перешел к максималистам, а в 1907 году – к монархистам. В среде молодежи этот элегантный молодой человек, картежник и любитель женщин, был довольно популярен. А среди товарищей по партии его знали как Митьку-буржуя. Он свободно владел тремя иностранными языками, был умен, расчетлив и не нуждался в средствах. Богров был известен как молодой, но успешный адвокат и коммерсант. Вскоре он перебрался в Петербург, где в 1907 году был арестован. При допросе Дмитрий скрыл свою настоящую фамилию, так что по этапу отправился под вымышленным именем. Правду знали только в Киеве. Вскоре молодого человека освободили из-под ареста – его отец ходатайствовал об этом перед губернатором и начальником Киевского охранного отделения. От тюрьмы Дмитрия спасло и то, что кроме разрозненных и неконкретных агентурных данных, никаких улик, подтверждавших его антиправительственную деятельность, не было.

Однако освобождение из-под ареста в столь рекордно короткий срок подорвало доверие к Богрову со стороны его товарищей по партии. Воронежские максималисты обвинили Дмитрия в предательстве, тайных связях с охранным отделением и растрате имевшихся у него партийных денег. В результате в 1908 году над Митькой-буржуем был учинен общественный суд, в ходе которого его полностью оправдали. В том же году молодой человек попросил разрешения на выезд за границу. Вице-губернатор Чихачев прошение подписал, и вскоре Богров поселился в Ницце. Он также часто и подолгу жил в Мюнхене, Монте-Карло и Париже. В столице Франции Дмитрий привлек к себе внимание полиции. Так, в 1909 году заведующим заграничной агентурой департамента полиции было получено интересное донесение. В нем сообщалось, что Богров, выступая на собрании эмигрантов-анархистов, заявлял о необходимости убить российского самодержца или Столыпина. При этом он утверждал, что с радостью возьмется выполнить такое поручение партии. Интересно, что свое решение молодой человек обосновывал совершенно неожиданным образом: мол, в таких условиях жизнь не стоит того, чтобы ее тянуть.