50 знаменитых загадок истории Украины

После возвращения русов в Клев начались интенсивные переговоры для заключения мира. Если верить Нестору-летописцу, то сначала послы византийского императора побывали у Игоря, проведя дополнительные консультации, а затем киевский князь направил в Византию своих людей для заключения окончательного договора. Случившееся далее напоминает самый настоящий исторический анекдот: согласно хроникам, русичи умудрились привести к присяге (!) самого василевса и его соправителей. Затем византийцы снова прибыли в Клев, пожелав в ответ привести к присяге Игоря и его бояр. Все формальные атрибуты договора свидетельствуют о дате его заключения и ратификации не позднее 16 декабря 944 года. Историки, которые выдвигали версию отстранения Игоря от власти после неудачи 941 года, вынуждены признать, что данное предположение в корне неверно. Даже если отстранение и имело место, то оно являлось фактическим, но при этом юридически Русь продолжала вести дипломатические сношения исключительно именем сына Рюрика (византийские дипломаты на иное предложение просто не согласились бы, усматривая в нем очередной подвох).

Дальше — сплошные загадки. И дело тут не в экономической стороне вопроса, по поводу чего исследователи спорят и по сей день. По договорам 907 и 911 годов Клев обещал оказывать Константинополю военную поддержку; это было вполне понятно и удивления не вызывало. А вот договор 944 года фиксирует нечто, для Византии почти немыслимое. Она взяла на себя обязательства… военной помощи варварам! Но о какой помощи тут могла идти речь? Все военные силы Херсонеса исчерпывались несколькими сотнями солдат-граждан и одной-двумя сотнями имперских солдат в свите стратига, который присылался из Константинополя. Никаких других военных сил империя не посылала, да и просто не могла послать в Крым. Так что же получается: из этих сил Херсонес и должен был оказывать Игорю помощь?! Нонсенс, особенно если учесть один интересный момент: киевский князь сам ежегодно направлял тысячи (!) своих ратников служить в Византию… Может, император обещал свою поддержку не великому князю, а одному из его «подручных» князей, например тому же Хельгу? Но зачем в этом случае потребовалось вносить этот, в общем-то частный, пункт в договор между государствами?

В 945 году, по свидетельству летописи (современные исследователи называют другую дату — около 944 года), Игорь Рюрикович Старый был убит восставшими древлянами. Произошло это во время сбора дани. Если называть вещи своими именами, князя сгубила обыкновенная жадность. Дружина неоднократно жаловалась Игорю, что ратники Свенельда живут в роскоши (видимо, взимая дани, ушлый воевода не обижал ни себя, ни своих воинов), а они едва ли не нищенствуют. Правда, поначалу выезжать из Клева Игорю не очень-то и хотелось: больше всего на свете он желал окончить жизнь в мире и покое. Но ратникам все же удалось подбить князя самого пойти в полюдье[7] на древлян, чтобы поправить свои финансовые дела. Рюрикович, забыв, что умеренность является добродетелью власти, затребовал с древлян очень много. Они, хоть и нехотя, но дань выплатили. Однако, возвращаясь в Клев, Игорь вдруг решил отослать большую часть дружины, а сам с малым числом воинов вернулся назад. Князю пришла в голову «светлая» мысль о том, что неплохо было бы обобрать древлян вторично… Послы, которых сильно поредевшая дружина встретила на пути, понятно, возмутились, попытались воззвать к Игоревой совести, но тщетно. Тогда древляне постановили убить киевского правителя: «Если волк повадился в стадо, то он не успокоится, пока всех овец не перетаскает», — так мотивировали они свое решение.

Схватив приближавшегося к городу Игоря, подданные князя Мала привязали его к стволам двух пригнутых деревьев и разорвали надвое. Там же, близ Искоростеня (центра древлянской земли), захоронили останки князя.

После гибели Игоря во главе правительства стала его жена Ольга, на руках у которой остался двухлетний сын Святослав. Следует сказать, что эта женщина являлась личностью одиозной, характер имела весьма жесткий (если не сказать жестокий) и убийство мужа спускать с рук древлянам не собиралась. К тому же убийство главы государства считалось тогда тягчайшим преступлением, не имевшим смягчающих обстоятельств и заслуживающим самой жестокой кары. При этом ни характер, ни поступки самой жертвы в расчет не принимались.