50 знаменитых загадок истории XX века

Однако этот документ вызывает ряд, мягко говоря, сомнений у людей, обладающих здравым смыслом и хоть немного знающих историю. Во-первых, автор письма почему-то называет Джугашвили, которого знал с 1906 года, его псевдонимом «Сталин», а не тем основным, под которым он был известен в партии, — «Коба». Во-вторых, в письме не выдержан ряд обязательных правил служебной переписки. Так, в нем не указан чин Железнякова, а отправитель вообще лишь поставил подпись, не указав вообще никаких своих данных. В-треть-их, скажите, зачем из Петербурга в какой-то заштатный городок Енисейск посылали письмо с такой информацией? Точнее, со скандальным утверждением, поскольку никакой полезной информации оно не несет. Тем более, что никто запроса по поводу ссыльного Джугашвили в Северную столицу не направлял: в этом случае письмо начиналось бы со слов «в ответ на ваш запрос сообщаю». В-четвертых, охранка берегла своих агентов, и даже в докладах в Министерство их имена не упоминались. Их заменяли клички и номера. И уж конечно, вся информация принималась только устно, и фотографий в личных делах подобных агентов никто не держал. Так почему же было сделано исключение для какого-то ротмистра из забытой Богом дыры? Предположим, что надобность в конспирации в данном случае отпадала, поскольку Сталин к тому моменту успел «стать в явную оппозицию правительству и совершенно прекратил связь с охранным отделением». Но тогда что же это за тайная полиция, если она не смогла заставить своего агента продолжать на себя работать?

Экспертиза странного письма дала еще более любопытную информацию. Оказалось, что Еремин возглавлял особый отдел департамента полиции с 1910-го по июнь 1913 года, а с 11 июня работал уже начальником финляндского жандармского управления. Тогда почему письмо датировано июлем? К тому же в журнале исходящей корреспонденции особого отдела департамента полиции за 12 июня 1913 года такой документ вообще не значится. Стоит заметить также, что все номера исходящей корреспонденции за этот период носят не четырех-, а пяти— и шестизначные номера (они начинались с № 930010.

Идем дальше. Порывшись в архиве Красноярска, эксперты обнаружили, что ротмистр Железняков в списке общего состава чиновников отдельного корпуса жандармов за 1913 год действительно значился. Вот только звали его не Алексеем, как указано в письме, а Владимиром. И он на деле вовсе не являлся начальником Енисейского охранного отделения. Железняков вообще не имел в жандармском управлении штатной должности! А начальником отделения был М. А. Байкалов. Почему же Еремин в письме «повысил» Железнякова в должности и к тому же обратился к нему «милостивый государь»? Чего ради полковник, заведующий особым отделом департамента полиции такого города, как Петербург, вдруг решил прогнуться перед обычным ротмистром из далекого уездного городка?

Следует сказать, что экспертиза скандального письма проводилась в 1956 году, когда обелять Сталина необходимости уже не было. Скорее, «отцы государства» обрадовались бы обратному, тем более, что и доклад-то о результатах экспертизы был закрытым и для чужих глаз не предназначался.

В июне того же 1956 года еще один американский журнал, «Est&Quest», опубликовал на своих страницах сообщение исследователя Ришара, посвященное истории «Письма Еремина». Оказалось, сей любопытный документ «всплыл» еще в 1934 году, а уже спустя три года владевшая им группа эмигрантов попыталась всучить его одновременно германской и японской разведкам, причем за весьма кругленькую сумму. Но японцы особой доверчивостью не отличались, поэтому провели свою экспертизу документа при помощи спецслужб и установили, что это — чистейшей воды фальшивка. Немцы, кстати, пришли к тому же выводу. Тогда эмигранты попытались продать письмо в 1938 году в Вене, а затем в Париже сделали попытку всучить его румынской разведке. Однако подобная макулатура никого не заинтересовала. Известный эмигрантский историк Б. И. Николаевский в 1945 году тоже имел дело с этим документом, признал в нем подделку и отказался его печатать. Попытка опубликовать «Письмо Еремина» во Франции в 1949–1950 годах также провалилась, поскольку издание сначала проконсультировалось со специалистами и брать фальшивку отказалось. Ни одна серьезная разведка на такой «сюрприз» не клюнула. Лишь в 1956 году «документом» заинтересовались американцы. Хотя тот же Николаевский и еще один историк, М. Вейнбаум, тогда предупреждали: письмо было сфабриковано. Кстати, Николаевский указывал, что Сталин никак не мог быть агентом Петербургской охранки хотя бы потому, что в 1909–1913 годах он не жил в этом городе дольше нескольких дней. Затем его арестовывали, а со своим сотрудником жандармы так не поступали бы. Самое большое, что допускает историк, это то, что Сталин сотрудничал с Охранным отделением в ранней молодости, на Кавказе, и что Еремину во время работы в Тифлисе стало об этом известно.