На предпосылках, полученных в результате анализа в том числе и художественных текстов, построена теория, объясняющая «смысл» идеи пражского Голема. Она принадлежит известному современному философу Зденеку Нейбауэру (р. в 1942). По Нейбауэру, Голем — образ некой субстанции, созданной человеком, которая становится опасной для ее создателя. История о Големе — предостережение, указание на опасность, на грешность попыток человека подменить собой Бога. Создание Голема — это мистический путь, на который вступает действительно чистый помыслами, мудрый человек, стремящийся очиститься от сковывающей его телесности бытия, передать эту телесность целиком своему творению. Но это очень небезопасный путь — как для творца Голема, так и для всего человечества, моделью которого является гетто.
Об этом свидетельствует приводимая Нейбауэром легенда о сотворении Голема пророком Иеремией (сохранилась в еврейских списках XIII в.), по которой пророк, сотворив Голема, написал на его глиняном лбу формулу — «Шем Гамфораш» —
Голем, по мнению Нейбауэра, это фрейдовское «оно», ужас города, и в то же время — синоним смертельно опасной силы, пробужденной к жизни человеком. Вот почему правомерны параллели между образом Голема (например, в романе Майринка) и изобретением ядерного оружия и других средств массового поражения, созданных гением ученых, однако способных привести к гибели всего живого на земле, а также между этим образом и идеей тоталитаризма, в котором люди превращаются в своего рода «големов» (сравни роман Е. Замятина «Мы», некоторые поздние произведения А. и Б. Стругацких, в которых прямо фигурируют големы как представители тоталитарной мощи, и т. п.). Именно легенда о Големе породила в европейской культуре мотив «взбесившейся техники». Уже упоминавшийся здесь Карел Чапек, знавший историю пражского Голема, превратил его бунт в бунт роботов, которые истребляют все человечество. Техника может выйти из-под контроля людей. Мифы не лживы, по ним нельзя изучать историю, но они способны предостерегать.
Загадки «Слова о полку Игореве»
В начале было Слово.
Немногим более двухсот лет назад, осенью 1800 года в книжных лавках Москвы и Петербурга появилась книга, которая до сих пор волнует и специалистов самых разных отраслей науки, и обычных читателей. Это — «Слово о полку Игореве». Знаменитый памятник древнерусской литературы посвящен неудачному походу Новгород — северского князя Игоря Святославича на половцев ранней весной 1185 года.
Уже более 200 лет «Слово» волнует ученых и поэтов, художников и композиторов. Помимо художественных достоинств, по праву принесших этому произведению репутацию «жемчужины русской поэзии», оно будоражит умы своими тайнами. Кто такая Дева-Обида, вступившая в неведомую Землю Трояню? О чем кричит мифический Див «вверху древа»? Кто такие Карна и Жля, в дикой скачке сеющие по всей Руси из огненного рога губительную смагу и что это, собственно, такое?.. Эти образы не похожи ни на какие другие.
О «Слове» знает каждый мало-мальски грамотный гражданин, поскольку знакомство с текстом входит в программу средней школы. Но хотя число посвященных ему книг и статей исчисляется уже тысячами названий, загадки и тайны, похоже, только множатся. Тайна находки рукописи и ее гибели в огне пожара Москвы в 1812 году. Тайна автора, по сей день не разгаданная полностью. Тайна многочисленных подделок. Тайна «акростихов» и «мезостихов», изобилие таинственных противоречий и «темных мест». Наконец, великая тайна смысла. Что хотел сказать таинственный автор? Почему в единственной древнерусской «героической» поэме, воспевающей воинский «труд», рассказано о поражении русских войск? А ведь были же и победы! В том же «Слове» упоминается поход киевского князя Святослава Всеволодича на половцев, закончившийся блистательной победой, но не об этом песнь. В чем тут дело? Правильно ли мы понимаем «Слово»? И понимаем ли вообще?
Кто же все-таки написал его и когда? Не дерзкая ли и гениальная литературная мистификация читается и почитается вместо средневекового текста?
Летописи рассказывают о событиях 1185 года, о которых повествует «Слово о полку Игореве», достаточно подробно. Помимо Игоря, в походе на половцев участвовали оба его сына и брат. Расчет застать половцев врасплох не оправдался, но князь решил, что возвращаться без боя позорно. В первом сражении враги были обращены в бегство, частью захвачены в плен. Но на следующее утро