500

Что ж, по крайней мере, честно. Я и не претендовал на то, чтобы все знать, — однако в последний раз, когда я попал в переделку, имея недостаточно информации, меня едва не вспахал стодвадцатикилограммовый верзила Сквик. Мне надо хотя бы знать, как все это отразится на моем аспекте операции «Радо — Уокер».

— Ладно, — ответил я. — Тогда хотя бы просветите меня, какие наши дальнейшие шаги с Уокером.

Маркус и Генри обменялись взглядами, не предвещающими ничего хорошего. Дэвис, похоже, решил лечь на амбразуру:

— Знаешь, Майк, мы решили вывести тебя из игры.

Я остолбенел. Удивленно моргая, я переводил взгляд с одного на другого, точно полный идиот.

— Что?! Я только раз промахнулся с этим чертовым этикетом — и все? Меня турнули?

— Дело не в этом, — ответил Маркус. — Ты ничего не напортачил.

— Это связано всего лишь с введением поправки к закону, — добавил Генри. — Кое-что изменилось. У нас теперь задействованы величины совершенно иного порядка. Для тебя это совсем уж чересчур, Майк.

Я мог бы, конечно, поскулить насчет того, что меня зачем-то притащили в Южную Америку, хотя мне было чем заняться и в округе Колумбия, и что я зря потратил целую неделю, и что мне вообще не по себе от того, что меня держат в неведении, но это не принесло бы ничего хорошего.

— Я ведь это заслужил, — сказал я. — Я рисковал, я цеплял на крючок Уокера. Я готов понести ответственность. Возьмите меня в дело. Я вас не подведу.

— Мы тебя же пытаемся защитить. Тебя выслеживают как участника. Для твоей же безопасности лучше выйти из игры. Здесь одно неверное движение — и ты пропал. Причем безвозвратно.

С минуту я переваривал услышанное — и решил оставить все как есть.

— Я все понял, — ответил я. — Благодарю за откровенность.

И, оставив их решать свои дела, я вышел наружу. Они что, считают, что с лихвой оплатили мою исправную солдатскую службу? Если они думают, что я вот так просто могу все бросить — одним движением выключателя погасить азарт пройдохи — или же позволю снова задействовать меня вслепую, — плохо они тогда знают человеческую природу!

Мне требовалось узнать, что же изменилось в деле Радо и о чем та запись на диктофоне. Отчасти мною двигало простое любопытство, отчасти самолюбие. Я проделал сложную работу и вполне заслужил свою роль в той игре, что они теперь затеяли. Впрочем, этим дело не исчерпывалось. С тех пор как Дэвис с Маркусом запустили меня вслепую пасти в притоне Уокера, я держал с ними ухо востро. Я был настолько посвящен в дело Радо — Уокера, что был уверен: если новый план этой парочки потерпит неудачу, я не тот человек, кого они сделают козлом отпущения. Вот бы мне посчастливилось нарыть что-то против моих начальников — хоть какой-нибудь рычаг воздействия, — тогда в момент опасности я мог бы целым и невредимым скрыться от обоих.

Генри взял меня в дело только потому, что я чертовски пронырливый гаденыш, — и я, конечно же, не мог его разочаровать.

Генри с Маркусом собирались немного побродить возле дома Радо, чтобы выработать ответные действия на грандиозную новость, изменившую сценарий игры с Драговичем. Помощница же Дэвиса отправилась в город, в свой гостевой домик, с диктофоном Маркуса и поручением транскрибировать запись.

Разумеется, я вызвался проводить женщину до дома. Кто знает, какие мерзкие типы могут подкараулить ее на пути!

Я повел ее кружным путем, обойдя за два квартала лодочные мастерские и автомагазины, а это значило, что до отеля нам несколько минут предстояло идти вдоль берега.

Помощница Генри — звали ее Маргарет — несла диктофон в руке. Она служила секретарем при Дэвисе уже десятки лет — еще со времен его бытности в правительстве. Это была женщина пятидесяти с лишним лет, с неизменно убранными в пучок волосами и в тщательно отутюженной одежде. Она без преувеличения являлась человеческим эквивалентом надежного сейфа.

Вверенный ей в руки диктофон заключал в себе разгадку той большой новости, что получили Генри с Маркусом, но Маргарет уж точно не дала бы мне послушать ни секунды. И я знал, что, как только запись попадет обратно в Вашингтон, ее сразу упрячут в тайное хранилище Дэвиса, оборудованное внушительно и недоступно.

Однажды мне довелось видеть, как босс оттуда выходит. Вход в хранилище скрывался за фальшивой стенной панелью в его кабинете. То, что я хоть мельком увидел, где оно находится, возможно, явилось некоторым просчетом с точки зрения безопасности, однако это мое знание ровным счетом ничего не давало, поскольку запиралось хранилище надежным биометрическим замком. Чтобы его вскрыть, самый что ни на есть матерый специалист продолбался бы с этим механизмом часов двадцать кряду. Так что если я хотел послушать, что же там такое записано, я должен был заполучить диктофон здесь, в Колумбии.

Я болтал о том о сем, идя со своей спутницей вдоль берега моря, пока вдруг не обнаружилось, что мы топаем не одни. Маргарет глянула назад через плечо, потом обернулась еще раз — и как-то вся напряглась, подобралась и заметно ускорила шаг.

— Нас кто-то преследует, — сообщила она мне.

— Все будет нормально, — ответил я. — Сохраняй спокойствие.