500 дней поражений и побед. Хроника СВО глазами военкора

Медики разносят чай, куличи, оставшиеся после Пасхи. Среди спасенных — 62-летний Виталий. В советское время служил «срочку» в Одинцове, под Москвой. Там со своей женой познакомился, привез в Артемовск. Она успела уехать к сестре, а Виталий остался охранять хозяйство. Но все нажитое сгорело, держаться больше не за что.

— В Павловском Посаде есть старший брат жены, — говорит мужчина с высушенным лицом и впалыми, но ясными глазами. — Может, и к нему. В Московской области вроде и с работой полегче.

Вступает в разговор еще один беженец, Виталий Пономаренко:

— Украинские военные подпалили нашу пятиэтажку, а потом на улице радовались, прыгали, фотографировались на фоне горящего здания. Не знаю, зачем они это сделали, нас, наверно, выкуривали. Все вещи там погорели. Мы им зачем? Мы переселились в девятиэтажку, в подвал. Они и ее подпалили.

— Украинские власти не звали вас эвакуировать?

— Говорили: «Ну что, ждуны, не поедете?» А куда мы поедем? Кому мы там нужны?

В соседней «комнате» опытный коллега читает молодым медикам лекцию о применении обезболивающих. По незнанию наркотическим анальгетиком можно и убить. Парни внимательно слушают разбор. А мы из уютного подвальчика «выныриваем» в суровую боевую реальность.

Самое главное в Артемовске — это движение. Здесь нельзя подолгу останавливаться в одной точке. Надо постоянно перемещаться, чтобы даже если тебя и «срисуют» дроны с воздуха, не оставлять противнику возможность навести артиллерию. Все передвижения — дворами, под стенами домов. На открытых пространствах — бегом. По сопровождающим не поймешь, то ли у них притупилось чувство опасности, то ли они в громыхающей какофонии точно улавливают ноты, поющие о том, что летит не по нам. И чем ближе к зоне боевых действий, тем больше инструментов в этом гремящем оркестре.

Бои в Артемовске

— Противник пытается сопротивляться, но все наши отряды навалились на этого мишку и лапки ему закручиваем, — комментирует взводный. — Движемся быстро, молниеносно, изменения по обстановке и географии происходят каждый час.

— Сколько процентов города контролирует противник?

— Около двадцати. Но эта цифра уменьшается каждый день. Мы изменили ход сражения, наваливаемся со всех сторон, оборона противника трещит по швам. Они новых людей из резерва по темноте заводят, оставляют их в жилых домах, не приспособленных к обороне. Мы приходим: «Доброе утро, вы уже в России». Где они находятся, не понимают. Где свои, где чужие — тоже. Командование им говорит стоять насмерть и держаться, боекомплект не всегда подвозится, и противник откатывается под нашим напором. Иногда просто разбегается.

Еще одна дисциплина, которую надо освоить в Артемовске, — это спортивное ориентирование в многоэтажках. В этой искореженной крупнокалиберной артиллерией реальности иногда нельзя попасть, например на 9-й этаж 2-го подъезда через, собственно, 2-й подъезд. Заходишь в 5-й, поднимаешься до 8-го этажа, через разбитые квартиры и проломанные в стенах ходы перемещаешься в 4-й, спускаешься на 3-й этаж, снова по коридорам и проломам добираешься до 3-го подъезда, топаешь, обещая себе заняться спортом, на 8-й этаж, ползешь между бетонными плитами к следующей лестничной клетке, один пролет вверх — вуаля, ты на месте!

А на месте — здоровенный пулемет ДШК. И старый знакомый, которого встречал пару дней назад в другой многоэтажке с этой же железякой. Представляю, как он ежедневно с крупнокалиберным аппаратом перемещается по позициям, и становится немного стыдно за свое минутное малодушие. Нарастающий свист и сотрясающий взрыв где-то с торца здания выводит из состояния меланхолии.

— Да это они просто дежурные прострелы делают, — поясняет пулеметчик. И еще один «жбень!» ложится рядом. — Это 120-миллиметровый (боеприпас. — Авт.).

Из окна открывается вид на те самые девятиэтажки, которые штурмуют сейчас наши парни. Они в плотном дыму.

— Отработай по пятиэтажке справа, верхний ближний угол, — подсказывает рация.

Пулеметчик короткими очередями взрывает вспышками полумрак лестничной клетки, с потолка сыплется потревоженная штукатурка. В замкнутом пространстве оглушительному звуку уйти некуда, и ты благодаришь изобретателя активных наушников, которые гасят воздействие на барабанные перепонки.

Мимо наверх проходят парни с противотанковыми установками. Топаю за ними.

— Вот эти девятиэтажки уже наши, — на крыше показывает мне один из бойцов. — Все, что за ними, пока еще контролирует противник. Но это ненадолго. Если обстрел, бежим сюда.

Пока «музыканты» выбирают позицию, я, не нажимая на стоп снимаю панораму битвы. С одного конца города в другой летят светящиеся снаряды, утопая в густом дыму. По отвоеванной «девятине» уже лупит украинская артиллерия. Слева, словно плеткой, щелкает одиночными снайпер. Справа самолетом ревет ракета, распускаясь разрывом где-то в частном секторе.

— Слева от «девятки», ориентир — белый дымок, давай три туда, — поступает команда.