500 лет назад – 2, или Некогда скучать

Обошлись по уже известной схеме – выйти на нос барки, свистнуть, на лодье кто-нибудь посмотрит – махнуть рукой. Их притянули к борту, и подошедший Гридя позвал Федора. Тот, с некоторой опаской переправившись в барку, правда, мокрым не был (сидел под тентом), но был очень доволен, что его позвали, так как на лодье, действительно, было скучно и холодновато. Ну, кто не гребет, конечно. Гребцам было и тепло, и весело. А что можно было уточнить у Данилы – он выспросил еще вчера. Еще больше он обрадовался, когда узнал, зачем его позвали. Видимо, ему, человеку общительному и всегда бывшему в центре большинства хлопот княжеского двора, тяжело было так долго ничем не управлять (и вообще почти ничего не делать) – что у Никодимыча, что в дороге. Решили, что все же сначала послушают Седова. Тот, пересев на переднее сиденье и повернувшись вполоборота, еще раз предупредил, что знания его – очень общие, и только официальная версия, и начал рассказывать.

Рассказал, что у них считается – основой крепостничества, выделения прав на землю (и людей на ней) князей и бояр была все же защита крестьян. Но было это, скорее всего, гораздо раньше, а сейчас все уже было по другому. Хотя, если вспомнить тех же крымчаков…

Рассказал про барщину и оброк, про вытеснение первой вторым – помещикам нужны были деньги на сладкую жизнь, про переход от натуральных налогов к денежным, про Юрьев день, отменой своей совершенно закабаливший крестьян. Про все возрастающее число повинностей, возлагавшихся на них, про введение рекрутской системы, с которого уже и защита крестьян с княжеских дружин перенеслась на них же самих. Про насаждение винопития и откупщиков, про крупных хлеботорговцев, путем зажимания самих производителей зерна получавших сверхприбыли (при периодически повторяющемся голоде на Руси).

Рассказал про закат крепостничества, про выкупные платежи, про выродившихся дворян, про заложенные и перезаложенные земли, про целые полчища алчных арендаторов, высасывающих все соки из земель, пашен и лесов и бросающих их в таком виде. Про иностранный капитал и промышленников. Про тупик крестьянской общины от безземелья в европейской части России, и еще раз напомнил про и в 21 веке не освоенные бескрайние земли Сибири и Дальнего Востока. Про отхожие промыслы, на которых числилась значительная доля крестьянства, которые были уже, скорее, мелкими ремесленниками, и, конечно, из их массы формировался рабочий класс.

Перейдя уже к временам революции и Союза, упомянул продналог и продразверстку, как мероприятия, предназначенные для военного времени, ну, или для формирующейся общины, что ближе к их случаю. Напомнив про госсобственность (оформленную как общенародную) на землю и все природные богатства, подробно рассказал про колхозы, которые, с одной стороны, тоже были близки к общине, но имели недостатки как принципиальные, так и от плохой организации работы и контроля. Про совхозы, с которых принцип денежной оплаты за работу распространился и на сельское хозяйство. Ну, и как еще один круг этой спирали – фермерство современной ему России, крупные (и очень крупные) агрохолдинги, включающие в себя весь цикл, от выращивания и переработки – до международной торговли продуктами и сетей своих же магазинов.

Не торопясь, но без особых подробностей, с перерывом на попить, Николай Федорович уложился часа в два. Здесь уже он, с учетом их планов, давал свои комментарии полезности и применимости той или иной особенности в их случае, поэтому слушали его особо внимательно. Даже Ефим, сначала слушавший вполуха, в какой-то момент совсем бросил свои записки.

После такого надо было проветриться, подышать свежим воздухом и размяться, и они вылезли из машины. На улице все так же было серо и сыпала мелкая морось. Мелкая, но возле кормы барки уже набралась лужица, натекшая с участков, не прикрытых тентом. Пока размялись, заодно и воду вылили специальной черпалкой из бересты, валявшейся под машиной. Вволю надышавшись и поглазев на такие же унылые, как и вчера, берега, все залезли обратно в машину.